Грэм Хэнкок - Власть Талисмана

«Верующие» верили в основополагающие принципы дуалистического мировоззрения о существовании двух богов, порочной природе вещества и заключения души в смертном теле. Они могли помышлять о том, что когда-нибудь сами станут странствующими проповедниками или достигнут ранга «совершенных», но в действительности большинство не ставили перед собой такую задачу. Мы знаем, что в любом регионе, где утверждалось влияние катаров, класс «верующих» жил обычной жизнью без большого самоотречения. Они вступали в брак, рожали детей, владели собственностью, ели досыта и в целом не чуждались благ сего мира. Они определенно принимали участие в простых службах и собраниях, возглавляемых perfecti, которые были частью календаря катаров. Наряду с другими «верующими» они с огромной серьезностью относились к своему долгу принимать у себя и обеспечивать всем необходимым странствующих perfecti, создавая для них прочную опору и систему поддержки. Они также были обязаны совершать ритуальное приветствие перед любым «совершенным», встречавшимся на их пути. Это приветствие, называемое melioramentum, включало троекратное коленопреклонение и завершалось следующими Фразами:

Верующий: Моли Бога за меня, грешного, чтобы он сделал меня добрым христианином и привел к лучшей участи.

Совершенный: Молю Бога, чтобы он сделал тебя добрым христианином.

Этот обмен, как объясняет историк Средневековья Малькольм Ламберт, был стандартным и имел особый смысл:

«Быть добрым христианином или христианином вообще для катара означало стать «совершенным». Встретить лучшую участь означало умереть, получив consolamentum и не лишившись его по оплошности. В этом ритуальном коленопреклонении и обмене фразами «совершенный» и «верующий» напоминали друг другу о своем статусе: один ждал, еще не полностью освободившись от власти Сатаны, а другой находился за пределами его власти и занимал особое положение». [107] 46. Lambert, Medieval Heresy, p. 109.

«Верующих» учили, что для них особенно важно найти «совершенного» и исполнить ритуал consolamentum, если они каким-либо образом оказались подверженными разлагающему влиянию католицизма. Отчасти это происходило потому, что преклонение, доходившее почти до культового почитания (в некоторых контекстах называемое «обожанием»), перед «совершенным» представляло собой прямое и публичное отрицание католической церкви. [108] 47. Runciman, op. cit, p. 158. Когда одна из знатных верующих, леди Фидас из Сен-Мишеля, совершила поездку в Рим с Элеонорой, графиней Тулузской, она дерзко взяла с собой «совершенного», чтобы «оказать ему почести в самой церкви папы римского». [109] 48. Ibid.

Впрочем, независимо от своего происхождения, большинство «верующих» откладывали до смертного одра тот момент, когда они чувствовали себя готовыми для того, чтобы вызвать «совершенного» и совершить над собой дуалистический обряд крещения, или consolamentum. Это был акт чрезвычайной важности, в результате которого человек преисполнялся Святым Духом, а в некоторых случаях мог открыть дверь в Царствие Небесное. Хотя с внешней стороны он сводился лишь к короткому ритуалу, сопровождаемому молитвами и возложением рук, consolamentum считался таким могущественным, что его самого по себе — даже без долгих лет строгого послушничества — было достаточно, чтобы посвятить умирающего человека в ранг «совершенного». После этого он вкушал лишь хлеб и воду, избегая дальнейшего соприкосновения с порочным материальным миром. Надежда для людей, получивших такое утешение и возвысившихся до состояния ритуальной чистоты, могла заключаться даже не в том, что смерть на этот раз принесет окончательное освобождение от цикла перерождений в человеческом облике, но что она хотя бы принесет «прогресс в цепочке перерождений, ведущих к освобождению». [110] 49. Lambert, Medieval Heresy, p. 108. Иногда, если пациент неожиданно выздоравливал после такого посвящения, он мог вернуться к обычной жизни «верующего» и к полному участию в мирских делах. В этом случае он должен был снова получать consolamentum и поститься при приближении смерти, иначе любой прогресс, достигнутый его душой в этом воплощении, оказывался утраченным.

Никто не мог быть уверен в том, что при следующем воплощении его душа окажется в теле, которое снова будет воспринимать учение катаров (или, если уж на то пошло, что она вообще окажется в человеческом теле), поэтому «верующим» настоятельно советовали получать consolamentum в этой жизни, где оно было вполне доступно, но они могли потерпеть с этим до смертного одра. В конце XII века, когда perfecti во множестве странствовали по дорогам и жили в каждой деревне и городе Окситании, с этим обычно не возникало никаких трудностей, но в XIII веке, как мы увидим в главах 6 и 7, катаризм стал гонимой религией во всей Европе и в первую очередь в Окситании. Там, посреди демонических сцен из нижних кругов ада, население целых городов было предано мечу солдатами римской Церкви, за ними по пятам шли папские инквизиторы, и по мере того, как они выполняли свою работу, число «совершенных» катастрофически уменьшалось с каждым новым массовым сожжением. К началу XIV века было известно лишь о трех «совершенных» во всем Лангедоке, который некогда был оплотом катарской веры. Выжившие «верующие» сталкивались с огромной неопределенностью и неуверенностью в том, что они вообще когда-либо смогут получить consolamentum. Отчаянным решением многих катаров, чья жизнь в эти трудные дни подходила к естественному концу, была endura, что буквально значит «пост» или «голодание» применительно к хлебу и воде, дозволенным после ритуала предсмертного утешения. [111] 50. Lambert, The Cathars, pp. 240 and 242. Однако теперь те, кто проходил ритуал, предпочитали не нарушать пост, даже если выказывали признаки выздоровления. В результате слово endura «стало техническим обозначением поста, приводившего к голодной смерти после получения consolamentum». [112] 51. Ibid, p. 242.