Ганс Шпейдель: Вторжение 1944 года. Высадка союзников в Нормандии глазами генерала Третьего рейха

Все признаки неизбежного вторжения стали особенно тщательно отслеживаться группой армий «Б» после того, как активизировались воздушные атаки в конце апреля 1944 года. Эти данные тщательно регистрировались и отмечались на штабных картах.

Полеты во внутренние районы, авиарейды и бомбежки, отвлекающие и ложные атаки союзных военно-морских судов, установка мин, траление мин, диверсионные акции Сопротивления – все это как будто указывало на намерение произвести высадку в районе между Соммой и Сен-Мало-Орлеан.

Трудно было оценить потенциал противника, потому что группа армий получила разведданные в полуобработанном виде от следующих высших инстанций: командования «Запад» (фон Рундштедт), Верховного командования армией (Цейтцлер), отдела Г-2 Генерального штаба армии и высшего командования оборонного ведомства, или вермахта (Гитлер – Кейтель). Постоянно действующей инструкцией командования группе армий «Запад» запрещалось работать в непосредственном контакте с военной разведкой Германии (абвером), которая должна была обо всем докладывать Верховному командованию вермахта. У группы армий, например, не было информации о силах Сопротивления во Франции, и она ничего не знала о своей роли в случае вторжения союзников. Группа армий получала донесения из вторых рук, и в ее штаб-квартире не было ни единого получившего специальную подготовку офицера разведки.

Группа армий была вынуждена втайне формировать собственную военную и политическую разведку. Даже фельдмаршала официально не держали в курсе хода операций в Италии и на Восточном фронте. И только используя личные связи, он мог познакомиться с ситуацией на других фронтах. Соответственно телефон и другие средства связи можно было использовать лишь с величайшей осторожностью.

Недостаток информации проявился после дня Д, когда группе армий нужно было дать оценку характеру второй высадки. Верховное командование вооруженных сил (вермахта) не смогло предоставить данные о техническом состоянии вооружения, о вероятной эффективности «ФАУ-1», об атомных разработках, специальном вооружении флота и о реактивных истребителях.

Когда к концу апреля у союзников, по-видимому, были в состоянии боеготовности три рода войск на Британских островах, нас более всего интересовало определение вероятной даты вторжения. На Британских островах действовали ограничения в передвижении, и в промышленных кругах Великобритании выражали недовольство, когда было призвано ополчение. Самым зловещим признаком стали участившиеся авианалеты, которые указывали на неизбежное скорое наступление, хотя точное время его начала зависело от погодных условий. Верховное командование вермахта по совету германских ВМС назвало 18 мая как конкретную дату начала вторжения. Этот «день X» настал и прошел, и тогда командование флота на Западе склонилось к мнению, что наступление начнется не ранее августа.

Фельдмаршал Роммель ожидал вторжения со дня на день и готовил к этому свои войска. Он был благодарен каждой отсрочке, которая давала ему время для политических и военных приготовлений и для повышения обороноспособности своих солдат. Он неоднократно предлагал произвести рекогносцировку в отношении сосредоточенных войск союзников, атаковать их и изматывать. Он хотел, чтобы подводные лодки атаковали британские порты, чтобы были установлены контролируемые минные поля, но Гитлер не разрешал производство мин того типа, которые предлагал Роммель. Он хотел, чтобы бомбежкам подверглись районы расположения живой силы и техники союзников, а ракетные снаряды «ФАУ-1» были бы пущены по Англии. Однако производство «ФАУ-1» день за днем откладывалось.

В апреле 1944 года фельдмаршал полагал, что вторжение будет проходить в направлении устья рек Сомма, Брель, Арк и Сена с их гаванями Абвиль и Гавр, побережья Кальвадоса и полуострова Котантен с его портом Шербур. В это время он считал жизненно важным для союзников на ранней стадии захватить достаточно крупный порт. Ему и в голову не могло прийти значение искусственных гаваней, которые неожиданно появятся в июне на побережье Кальвадоса.

При любых обстоятельствах предполагалось преимущество союзников в воздухе.

Германский военно-морской флот не считал возможным проводить высадку в устье Сены или вдоль побережья Кальвадоса. Они считали невероятной возможность того, что противник рискнет высадиться на мысе Кальвадос из-за его каменистых мелей. По этой причине оборона береговой полосы в этой части Нормандии была недостаточной.