Франц фон Папен - Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

Что касается меня лично, то мое упорное отстаивание в Берлине своего собственного мнения не прошло незамеченным и не осталось без вознаграждения. После того как Фалькенгайн был заменен Гинденбургом и Людендорфом и направлен в Турцию, он вспомнил о капитане Генерального штаба, который столь точно предсказал происшедшие в Америке события, и направил мне предложение присоединиться к его команде в качестве начальника оперативного отдела. Но это уже другая история.

Западный фронт. – Перевод в Турцию. – Планы повторного захвата Багдада. – Палестинский фронт. – Проблемы с командным составом. – Наступление генерала Алленби. – Очищение Иерусалима. – Лиман фон Зандерс. – Лоуренс. – Наступление в восточной Иордании. – Посещение Западного фронта. – Людендорф. – Коллапс в Палестине. – Турецкое перемирие. – Конфликт с маршалом. – Мой побег в Германию. – Отставка. – Уроки мирного времени

Мои впечатления от службы офицером на Западном фронте ничем не отличаются от пережитого миллионами других военнослужащих, воевавших по обе стороны фронта. Мой полк участвовал в битвах у гряды Вими и на Сомме и сражался во Фландрии. 4-я гвардейская пехотная дивизия, в которую входил 93-й запасный пехотный полк, использовалась для латания дыр в линии фронта в большинстве пунктов, где существовала опасность прорыва союзников. В один из первых трудных дней битвы на Сомме я был вызван, чтобы заменить офицера оперативного отдела нашей дивизии. Из всего сохранившегося в моей памяти интерес представляет атака союзников 1 сентября 1916 года между Анкром и Шолни, когда британские и канадские дивизии были впервые поддержаны танками. В германской сводке за этот день упоминается о глубоком проникновении противника в германские линии, но сказано также, что 4-я гвардейская пехотная дивизия удержала свои позиции.

На деле все обстояло не так просто, как можно подумать, прочтя это лаконичное сообщение. Когда день уже близился к концу, наши позиции, казалось, почти совсем обезлюдели. Я торопливо собрал денщиков, поваров, ординарцев и писарей нашего дивизионного штаба и некоторых стоявших поблизости частей и стал с их помощью имитировать на наших позициях активность, как если бы к нам прибыли свежие подкрепления. В действительности на многие километры у нас за спиной не было даже ни одной резервной роты – был полный тактический прорыв нашего фронта, о котором противник мечтал так долго и который он, кажется, теперь еще не обнаружил. Несколько дюжин административного персонала – вот все, что отделяло врага от крупной победы. Когда мы на следующее утро подсчитали наши потери, то выяснилось, что только одна наша дивизия потеряла убитыми 72 офицера и 4200 нижних чинов, но победу в конце концов одержал тот, у кого оказались более крепкие нервы. С этой курьезной неспособностью британцев использовать свои преимущества мне пришлось сталкиваться еще не раз.

Всего за это ужасное лето мою дивизию бросали на передовую три раза, и наши общие потери составили 173 офицера и 8669 нижних чинов. В понедельник на Пасхальной неделе, 11 апреля 1917 года, мы опять были в бою у гряды Вими и Арраса. В течение четырех недель битвы мы не давали спуску канадским дивизиям, и врагу, должно быть, уже стало ясно, что огромные потери, понесенные им за последний год, ни на шаг не приблизили его к победе.

Ужасные потери, причиненные нам в битве на Сомме, объяснявшиеся тем, что относительно маловажные в тактическом отношении позиции приходилось защищать до последней крайности, убедили всех фронтовых офицеров, что германская система устарела и является чересчур жесткой. Принципиальной установкой любой войны всегда была необходимость расходовать человеческие жизни сколько возможно бережливо. Поэтому после боев на истощение у Вими я, по собственной инициативе, внес некоторые изменения в оборонительную тактику на фронте своей дивизии в Артуа. Я оставил на передовых позициях относительно малое число людей, разместив их в хорошо замаскированных и оборудованных стрелковых ячейках, расположенных эшелонами. Это уменьшало концентрацию огня вражеской артиллерии, привыкшей стрелять по густой сети траншей, густо «населенных» солдатами. Я не претендую на славу изобретателя этой системы, основная идея которой была намечена Людендорфом в недавней серии штабных приказов. Тем не менее моя практическая интерпретация его идеи оказалась необычайно удачной, и меня даже пригласили в штаб-квартиру главнокомандующего с тем, чтобы я лично сделал доклад одновременно Гинденбургу и Людендорфу.