Харальд Буш - Подводный флот Третьего рейха. Немецкие подлодки в войне, которая была почти выиграна. 1939-1945 гг.

«Единственное, к чему стоит прислушаться, – это то, что вы не собирались говорить» – я знаю, что таково общее убеждение, свойственное немцам; бытовало оно и в моем экипаже. Так что во время нашего последнего патрулирования, когда мы через Бискайский залив возвращались на базу, я погрузился как можно глубже и провел с командой беседу о правилах соблюдения секретности. Я не только рассказал о том, чего нельзя говорить, но и постарался показать, что и как можно говорить, чтобы вас слушали.

А потом повесил на доску объявлений образец письма: «Дорогая Эрика, я снова на берегу и у меня все в порядке. Нам крупно повезло, и мы потопили несколько кораблей. И еще мы поймали акулу. Я завоевал первое место в турнире по шахматам».

К письму я добавил целый список тем, которые можно упоминать в рассказе о нашем походе, так что каждый мог выбирать, что ему нравится.

Если человеку, оказавшемуся в отсеке подводной лодки, приходится считать ее своим домом (а со временем так и происходит), то повседневная жизнь экипажа должна быть организована на здоровой и постоянной основе – но не быть чрезмерно заорганизованной. Время вне несения вахты принадлежит только и исключительно конкретному человеку, и он имеет неоспоримое право хотеть, чтобы его оставили в покое.

Поскольку на лодке рано или поздно границы между днем и ночью начинают размываться, командир должен стараться искусственно сохранять это различие. Например, я приказывал во время ужина приглушить освещение в отсеках. После него каждый вечер в течение часа был концерт – звучала музыка с граммофонных пластинок. Вахта менялась в 20.00, и концерт длился полчаса до нее и полчаса после.

Подчеркивалась разница между воскресеньем и рабочими днями. Воскресенье начиналось концертом, и первой пластинкой каждый раз была одна и та же: «В воскресенье право я имею до десяти часов лежать в постели – отдыхать…»; завершался день другой пластинкой, но получше – «Вечернюю песню» исполнял хор мальчиков из Регенсбургского кафедрального собора.

Кроме того, я поощрял стремление членов команды как-то приодеться в воскресенье. Я говорил им: «Если у кого-то из вас есть чистая рубашка и вам хочется ее надеть, то не таскайте ее по рабочим дням – для этого есть воскресенье».

Готовясь к выходу в море, каждый член команды притаскивал на борт десяток газет и иллюстрированных журналов, и время от времени я распределял их. По воскресеньям каждый получал новую порцию, и этого добра было столько, что даже к последнему дню патрулирования что-то оставалось.

Опеределенные трудности доставляла ситуация, когда в экипаж приходили новые люди, которые многого толком не знали – например, как работает насос. Для того чтобы общение с ними не заставляло ждать других, я повесил на стенку объявление: «Излагай!», а над ним блокнот, в который каждый «клиент» мог вписать свое имя. И как только нам выпадало свободное время, я вызывал к себе того, кто записался последним, и объяснял ему неясности, пока для него не оставалось никаких сложностей. Чтобы это не походило на признание в каком-то проступке, каждый мог при желании приписать под своим именем еще несколько строчек. К концу патрулирования таких записей накопилось столько, что их можно было цитировать целый вечер!

Составлять меню было нелегким делом; при всех стараниях всегда находился тот, кому оно не нравилось. Так что я предоставил право каждой кают-компании самим решать, что они хотят есть – при условии, что они не будут первым делом покушаться на самые лучшие продукты. Конечно, в долгом походе довольно быстро приходится вводить ограничения.

Я взял за правило, чтобы моряки, включая и младших офицеров, являлись к столу аккуратно одетыми – не потому, что я такой уж эстет, а потому, что, если они не будут держать себя соответствующим образом, может пострадать их авторитет. Тем не менее, я слышал, как какой-нибудь младший офицер ругал стюарда за недостаточно чистые тарелки, хотя у него самого были такие грязные руки, что он пачкал все, к чему прикасался. Такая непоследовательность могла привести к стойкому ухудшению отношений, но избежать этого было довольно легко. Пришлось объяснить кое-кому, что жаловаться надо лишь в том случае, когда действительно есть основания для жалобы.

На борту никогда не было необходимости слишком часто обращаться к врачу, поскольку команда была крепкая и здоровая. Но я требовал посещать доктора при малейшем недомогании, а не доводить дело до того, что человек выходил из строя. Лучше перехватить заболевание на ранней стадии. Человек не должен стесняться рассказывать о нем и не ждать, пока его недомогание бросится в глаза.