Гарольд Лэмб - Тамерлан. Потрясатель вселенной

Таким образом, Баязет был вынужден искать сражения. По некоторым утверждениям в монгольской армии было более восьмисот тысяч человек, она намного превосходила армию Баязета, который смог выставить в поле только сто тысяч воинов; и не только в численности, но и в снаряжении, рвении, в мастерстве командования преимущество было на стороне монголов».

Фон Хаммер и Кризи добавляют, что некоторые служившие туркам азиатские принцы перевели татар на сторону Тимура, что только сербы и яныгары оказывали стойкое сопротивление частым яростным атакам татарской конницы.

Лейн-Пул в своей работе «Турки» почти целиком следует этой версии, добавляя следующее замечание:

«На одной стороне воины были усталыми, измученными жаждой, уступающими численностью противнику и недовольными своим вождем; на другой было многочисленное войско, занимающее удобную позицию, с блестящим командованием, не пренебрегающее ни единой военной предосторожностью, обладающее всеми преимуществами многочисленности, дисциплины и физического состояния… Доблесть янычаров и сербов оказалась почти бессильной перед численно превосходящими силами Тимура, и в конце концов они обратились в бегство».

Что касается самой битвы, Лейн-Пул цитирует эксцентричного Ноллза, писавшего в тысяча шестьсот третьем году.

Сцена отправления турецкой армии охотиться в голых холмах под взглядами изготовившихся к бою татар обязана своим происхождением турецким историкам более поздних времен, которые ставили себе целью оправдать поражение своего султана. Она не подтверждается никакими свидетельствами того времени, и уже один только здравый смысл должен подсказывать, что, окажись Баязед настолько безумным, Тимур не стоял бы зрителем, дожидаясь его возвращения. Поразительно, что такие люди, как фон Хаммер, Кризи и Лейн-Пул приняли этот вымысел на веру.

Относительно того, что Баязеда покинули союзники-татары, у татар нет упоминаний об интригах Тимура среди племенных вождей. Есть сведения о нескольких племенах черных татар, которые перебрались в Малую Азию и служили в турецком войске, видимо, они во время боя перешли на сторону татар. Количество их было невелико, и Тимур как будто бы не общался с ними до конца сражения, а потом велел им идти вместе с его войском в Самарканд.

Что до восьмисоттысячного войска Тимура, его никогда не существовало. Такая армия не смогла бы прокормиться в Малой Азии, тем более маневрировать так, как это удалось Тимуру — и турецкие источники говорят ясно, что Баязед не видел татарского войска, пока оно не прошло мимо. Более того, нет никаких свидетельств, что Тимур собирал где бы то ни было более двухсот тысяч человек. Татарские источники упоминают численность его войск лишь изредка — семьдесят две тысячи воинов в последнем походе в Персию, девяносто тысяч пошедших в Индию, двести тысяч, собранных для последнего похода на Китай.

Тимур вторгся в Малую Азию после четырех лет почти непрерывной войны; какие-то войска оставил в Самарканде — с ними Мухаммед-Султан впоследствии присоединился к нему, был вынужден охранять свои коммуникации на обширной территории. Еще одно войско находилось в Тебризе, несколько туменов в Сирии. Список военачальников в битве под Анкарой говорит о численности войска от восьмидесяти до ста шестидесяти тысяч.

Очевидно, войско Баязеда было многочисленнее. Иначе Тимур вряд ли занял бы оборонительную позицию вначале. Ноллз пишет, что турки наступали полумесяцем, это — если дело обстояло так — указывает, что их фланги охватывали расположение войск Тимура.

Герберт Адамс Гиббоне пишет: «Баязед выдержал бы татарскую бурю, будь он тем же, что под Никополем. При встрече татарского нашествия все преимущества были на стороне Баязеда. Он потерпел поражение, потому что его умственные и физические способности, не уступавшие способностям любого его ровесника, были подорваны оргиями».

Если бы Баязед оказался победителем под Анкарой и, как неизбежно должно было б случиться, завладел потом Константинополем, он появился бы на страницах истории как наиболее влиятельная фигура пятнадцатого столетия — Наполеоном Средних веков. Ясно, что Тимур, тогда уже семидесятилетний, всецело превзошел его в военном искусстве, притом в сердце турецкой империи, более чем в двух тысячах миль от Самарканда. В татарских сообщениях эта битва предстает незначительной, лишь преходящей важности, а Баязед — как полководец, уступающий Тохтамышу.