Гарольд Лэмб - Тамерлан. Потрясатель вселенной

Тогда Тимур вернулся после отражения набега джете и искал враждебные войска бадахшанских правителей в горах, где берет начало река Аму.

Горные правители, отступая, поднимались все выше, в безлесную пустыню, где лежали глубокие снега и выпирающие скалы были источены столетиями бурь. Здесь, в ущельях, ледники ползли, словно безжизненные змеи, сланцы на стенах ущелий отливали багрянцем и пурпуром. И здесь же два маленьких войска играли в прятки вокруг вершин, скользили вниз по тысячефутовым склонам и пережидали бураны, сгрудившись подобно овцам.

Гонец привез Тимуру известие, что его передовой отряд захвачен в плен бадахшанцами, которые отступают вместе с пленниками по одному из ущелий.

Суровый кодекс татар гласил, что предводитель не должен покидать своих людей, пока вызволить их в человеческих силах. Однако шедшие с Тимуром воины не видели возможности помочь товарищам. Тимура вывели из себя их понурость и отсутствие надежды. Он приказал им сесть в седла и выступил, поставив гонца проводником, искать среди вершин путь, ведущий в ущелье, по которому спускались бадахшанцы.

Путь по обледенелым тропинкам был нелегок, кони то и дело оскальзывались и вместе со всадниками катились кубарем в вечность. Сам Тимур двигался так быстро, что с ним было всего тринадцать человек, когда он вышел в то ущелье и поспешил захватить перевал, пока бадахшанцы не успели добраться до него. Со своими тринадцатью, среди которых был Илчи-багатур, он занял позицию среди скал и встретил приближавшихся горцев стрелами.

В первом отряде противника было только пятьдесят воинов, но внизу в ущелье появились еще двести. Тут Илчи-багатур совершил фланговый обход в одиночку, проехав по краю ущелья, и стал спускаться к наступавшим двум сотням. При виде его в собольей шубе, перехваченной блистающим поясом, и медвежьей шапке, горцы остановились. Он появился словно бы невесть откуда, под ним был кровный жеребец. Лук его лежал в чехле, сабля — в инкрустированных золотом ножнах слоновой кости.

— Эй вы, сыновья потаскух, — окликнул их Илчи. — Натяните поводья и взгляните. Тот человек наверху — эмир Тимур.

Разъезжая среди них, словно совсем не думая о сражении, татарин сквозь дождь стрел настойчиво указывал им на Тимура в знакомом островерхом шлеме.

— Подумайте, — серьезным тоном советовал Илчи, — если погибнете, даже ваши родные назовут вас глупцами. Какой смысл погибать здесь — сейчас, — когда эмир Тимур находится между вами и безопасностью? Было бы лучше заключить перемирие. А самое лучшее — собрать пленных, отправить к нему и таким образом снискать его расположение.

Так Илчи уговаривал их. И они в полной растерянности спешились и склонились перед ним, убежденные, что силы татар велики, раз такой бек появился среди них в одиночестве. Илчи тоже спешился и — как повествует хроника — погладил их по затылкам. Вскоре дождь стрел прекратился, и к Илчи привели пленников, тот придирчиво осмотрел их.

— Неужели отправите эмиру Тимуру его людей, будто скот, без оружия? — упрекнул он бадахшанцев. — Когда вы захватили их, они были с саблями.

Горцы пребывали в горестной растерянности. Вверху на гребне они видели поджидавшего их грозного Тимура. Путь к спасению был прегражден. В конце концов они последовали совету Илчи. Вернули пленникам оружие, багатур повел шестьсот вызволенных татар к гребню и объявил Тимуру, что бадахшанцы готовы поцеловать его стремя.

Тимур тут же спустился, и бадахшанские воины, теперь более испуганные, чем были враждебными поначалу, дали мирную клятву на своих луках. Тимур с Илчи занимали их разговорами, пока не подоспели отставшие основные силы татар.

— Для стоянки это место не годится, — заявил тогда привередливый посланник. — Есть здесь нечего, спать можно только в снегу.

Бадахшанские военачальники предложили всем вместе отправиться в кишлаки, и они спустились с «крыши мира» на пиршество.

Эта гасконада Илчи Доблестного сродни поведению маршала Мюрата на мосту, соединявшем Вену с левым берегом Дуная, когда он, помахав платком австрийцам, перешел мест и уселся на австрийскую пушку, а его подчиненные тем временем извлекали из-под моста заложенные мины.

Примерно год спустя Илчи-багатур погиб, пытаясь переплыть на коне через реку.

Они понимали, эти татарские беки, что под командованием Тимура вряд ли проживут долго. Но он подвергался равному с ними риску, и шрамов на теле у него было не меньше, чем у них. Дни, проведенные с ним, были наполнены ликованием, и беки с песней бросались в бой, как до них берсерки-викинги.