Алексей Исаев - Берлин 45-го - Сражения в логове зверя

Столь же разочаровывающими были результаты экранирования в других частях 1-го Белорусского фронта. Так, в отчете 7-й гв. тяжелой танковой бригады указывалось: «приварка кронштейнов рем. силами бригады не дает должных результатов вследствие большой силы взрыва (от фаустпатронов), кронштейны не выдерживают»{340}. Картина, как мы видим, такая же, как на испытаниях во 2-й гв. танковой армии и на Кубинке — разрушение экрана с пробитием брони.

Массовая установка экранов на танки и САУ, наступающие на Берлин, была бы бесполезной тратой сил и времени. Экранировка танков только ухудшила бы условия посадки на них танкового десанта. Боевые машины все равно бы поражались фаустниками. Кроме того, как отмечалось в одном из отчетов по Берлинской операции, увидев экранированные танки и САУ, немцы стремились поражать их выстрелами с верхних этажей зданий. Танки не экранировались не потому, что мешала косность мышления или отсутствовали решения командования. Экранировка не получила широкого распространения в последних сражениях войны вследствие доказанной опытным путем ее ничтожной эффективности.

Позиция страуса, спрятавшего голову в песок, со стороны выглядит забавно и является объектом острот: «Просьба не пугать страусов, у нас бетонный пол!» Занявший страусиную позицию человек может быть куда менее забавным. Он сохраняет способность действовать, а если у него в руках оружие — сеять смерть и разрушение. Многие немцы заняли в 1945 г. интеллектуальную позицию страуса и стремились не думать о будущем. Государство, в котором они жили, рушилось на их глазах. Имело место не просто отрешение от власти нацистов, но разрушение под внешним воздействием структуры общества и привычной для людей обстановки. Будущее Германии после обвала государства было неизвестным и у многих были самые мрачные предположения. Поэтому имел место отказ от далеко идущих прогнозов и бегство от мыслей о будущем в скрупулезное исполнение сиюминутных обязанностей. Это явление касалось всех, от фольксштурмистов до фельдмаршала. Массовость страусиного движения привела к тому, что колесики военной машины Третьего рейха вертелись до самой капитуляции.

Для многих разрушение государства означало крушение мира. Исчерпав возможности сопротивления, немецкие солдаты и офицеры сплошь и рядом пускали себе пулю в лоб. Завершение боев как конец существования приводило к упорству даже в безвыходных ситуациях, самопожертвованию и сохранению боеспособности частей даже после ужасающих потерь. Наличие в армии костяка фаталистов, упрямо выполнявших свой долг невзирая ни на что, влияло на сопротивляемость немецких войск в целом. Пассивные и пораженчески настроенные солдаты и офицеры вовлекались в механистичное исполнение своих обязанностей и плыли по течению. «Фаталисты» при этом использовали самые суровые меры поддержания дисциплины. Германию «украшали» повешенные и расстрелянные за неповиновение и дезертирство.

С другой стороны, конечно, странно требовать от людей массовой сдачи в плен и неподчинения приказам. Особенно в условиях, когда Геббельс обещает Сибирь и ужасы плена у варваров. Находились также те, кто верил в «чудо-оружие» или просто не знал обстановки на фронте. Последнее чаще касалось рядовых солдат. Так или иначе сотни тысяч немецких солдат и офицеров плыли по течению и исполняли приказы, даже понимая в душе неизбежность поражения Германии. Одним из популярных вариантов «страусиного» движения было стремление задержать Красную армию до прихода союзников. Эта позиция была прямым текстом декларирована генералом Бюссе, сформулировавшим цель 9-й армии на подступах к Берлину как «Мы будем считать свою задачу выполненной, если нам в спину ударят американские танки».

Опираясь на лояльность и стремление плыть по течению большинства населения, немецкое руководство раскрутило маховик мобилизации, исправно поставлявший на фронт корпуса и дивизии. Свежесформированные соединения с марша, по частям вступали в сражение, несли потери, громились в «котлах», вновь восстанавливались и снова шли в бой. Картина, хорошо знакомая по событиям 1941 г. у нас в стране. Европейский «лоск» ей придали рассеянные по Германии батальоны фольксштурма. Старики и юнцы с повязками фольксштурмистов первыми встречали на улицах своих городов советские танки и часто становились последними защитниками «фестунгов», хоронивших их под своими обломками.