Леонид Левитин - Узбекистан на историческом повороте

Был, правда, еще один соискатель, председатель Совета Министров Г.Кадыров - кандидатура наиболее приемлемая по должности. Все предыдущие первые секретари ЦК, от У.Юсупова до Р.Нишанова, до избрания на эту должность возглавляли либо правительство, либо Верховный Совет. Однако к Кадырову весьма прохладно относились в организационном отделе ЦК КПСС. Его поддерживал только тогдашний союзный премьер Н.Рыжков, чего, конечно же, было совершенно недостаточно.

Случай на Политбюро

Каримов вспоминает: "Как я стал первым секретарем ЦК компартии Узбекистана? Вышли на меня через Нишанова в первых числах июня 1989 года. Пригласили в Москву. Состоялись соответствующие встречи, беседы.

10 или 11 июня, сейчас точно не помню, пригласили на заседание Политбюро. Неожиданно для меня начались разного рода придирки со стороны Лигачева. И вообще тональность обсуждения, чего я тоже не ожидал, была не столько критической, сколько недоброжелательной и даже неуважительной. Тогда я, стоя на трибуне, сказал, обращаясь к Горбачеву: "Михаил Сергеевич! Снимите мою кандидатуру. Я вижу, что не устраиваю кое-кого здесь. (Имел я при этом в виду прежде всего Лигачева.) Предлагаю оставить еще месяцев на шесть Рафика Нишанова. Он наведет порядок, и после можно будет вернуться к вопросу о новом партийном руководителе Узбекистана. А мне разрешите уйти".

Горбачев пытался удержать меня, но я повторил: "Разрешите мне уйти".

Он резко сказал: "Что ж, если вы настаиваете - идите".

Я тут же улетел в Ташкент. Жене сказал, что возвращаюсь на завод. Мы оба работаем, семья небольшая, много ли нам надо.

Однако через два дня мне домой позвонил Нишанов и сообщил, что Москва санкционировала мое выдвижение первым секретарем".

Каримов в качестве руководителя страны был воспринят исключительно одобрительно и народом, и находящейся у власти партноменклатурой, и тогдашней оппозицией власти. Народом, потому что он, можно сказать, заждался прихода честного, умного, сильного руководителя государства. Каждый хотел бы, как минимум, уважать главу страны, потому что в определенный период времени данный конкретный деятель воплощает часть индивидуального самосознания. Партноменклатуру радовало то, что Каримов не принадлежит ни к одному из кланов. Оппозиция же не имела в то время в своих рядах сильных личностей, и ей требовалось время, чтобы подготовиться к захвату власти. И для местных бизнесменов, даже теневых, беспредел, который творился в стране, был невыносим. Им тоже требовалась хотя бы критическая масса порядка.

Словом, впервые за долгие годы во главе государства стал человек, наделенный столь выраженными волевыми качествами, целеустремленностью и способностью к жестким решениям, не политический игрок, а, если можно так выразиться, рациональный "решатель" проблем. И каких проблем! Уже сам этот факт имел для взбудораженного общественного сознания терапевтический эффект. И еще. Каримов был очень силен своей безальтернативностью. Последний фактор действует и по сегодняшний день.

Отчетливо помню, что и в Кыргызстане новости о Каримове обрадовались. Видимо, в силу какого-то наития, потому что в общем-то никто, за исключением узкого круга финансистов и экономистов, не знал его.

На волне политических экспериментов Горбачева Каримов воспользовался идеей совмещения постов партийного и советского руководителя. В кратчайший срок были внесены поправки в Конституцию, учредившие пост президента и процедуру его выборов. 24 марта 1990 г. Ислам Каримов избирается первым республиканским президентом в СССР. Верховный Совет проголосовал за его безальтернативную кандидатуру почти единогласно (при 8 голосах против). Полгода спустя, в ноябре 1990 г., Каримов становится одновременно и председателем правительства республики.

Появление в Узбекистане своего президента было полной неожиданностью для Горбачева и Лукьянова, работавших в то время над проектом уравнивания в правах союзных и автономных республик.

Из беседы с Каримовым: "Когда я приехал в Москву на заседание Государственного совета после избрания президентом, Горбачев в иронично-неуважительных словах представил меня членам Совета как второго после него президента в стране и пообещал разобраться с этой непонятной ситуацией. В ответ я сказал: "Если разговор будет продолжаться в таком тоне - я уйду с заседания". Потом Москва пыталась любыми путями убрать меня, но ничего не получилось. Силы были не те, да и народ Узбекистана стал иным".