Сергей Утченко - Древняя Греция. Книга для чтения. Под редакцией С. Л. Утченко. Издание 4-е

Наконец, когда все успокоились, поднялся Агамемнон, держа в правой руке скипетр — разукрашенный жезл, знак власти верховного предводителя. Вождь хотел испытать своих воинов и совершенно неожиданно для собрания предложил прекратить осаду и возвратиться домой:

Едва Агамемнон произнес эти слова, все собрание ахейцев всколыхнулось, как разбушевавшееся море. Поднимая тучи пыли, неистово крича от радости, воины ринулись к своим остроносым кораблям. У судов, стоявших на суше, выбивали подпорки и тащили их к воде. Общее ликование охватило лагерь. Все снимали свои шатры, несли к кораблям поклажу.

Только Агамемнон и несколько вождей, стоя в стороне, злобно глядели на эти приготовления к отплытию. Вожди о чем-то совещались. Один из них, вождь племен, прибывших с острова Итаки, хитроумный Одиссей, взял у Агамемнона его скипетр и, отделившись от кучки басилеев, быстро двинулся к суетившейся на берегу толпе воинов. За ним, едва поспевая, бежал глашатай. Подбегая то к одной, то к другой кучке шумевших воинов, Одиссей старался найти того, кто своими речами увлекал остальных к кораблям. Если это был простой воин, то с ним Одиссей не стеснялся:

Если же в толпе спешащих воинов Одиссей встречал вождя или знатного человека, он старался мягкой речью убедить его вернуть своих воинов в собрание:

Эти слова вселили тревогу в сердца вождей. Все они боялись Агамемнона и только сейчас поняли, что притворная речь вождя была лишь испытанием. Он хотел выявить тех, кто подбивал войско бежать от Трои, опозорить их перед лицом собрания, сурово наказать и таким образом укрепить дух воинов перед предстоящим решительным сражением. Увещания Одиссея и жезл оказали свое действие. Воины вернулись от кораблей. Скоро все снова собрались ил площади и водворилась тишина. Только в одном месте продолжался шум. Это шумел и кричал простой воин Терсит…

Аэд отложил кифару и отпил из чаши золотистого вина. Гости из дальних углов пиршественного зала пересели поближе к певцу. Имя Терсита было известно всем. Аэды часто пели об этом воине, который осмеливался перечить басилеям, обличая перед народом их жадность. Его насмешливые слова нередко повторял простой народ, и за это басилеи ненавидели Терсита еще больше.

Все теперь ждали, как слепой певец изобразит этого врага басилеев.

Аэд взял кифару и запел. Чтобы угодить своим слушателям, он изображал Терсита необычайным уродом:

Последние слова были покрыты громким хохотом. Среди здоровых и сильных гостей образ Терсита казался особенно смешным.

Но когда аэд перешел к речи Терсита, часть гостей, сидевших на левой нижней половине стола, перестала смеяться. Послышались даже сдержанные, одобрительные возгласы… «Чем ты опять недоволен, Атрид, и чего ты желаешь?» — спрашивал Терсит Агамемнона:

«Вот и я тоже, — забывшись, громко произнес лохматый, бедно одетый человек, сидевший на нижнем конце стола, — привел локрийского вождя на ремне в наш лагерь. Все их племя собирало золото для его выкупа. А много ли я получил?»

Но он внезапно замолчал, когда заметил устремленный на него грозный взгляд хозяина дома…

А речь Терсита, о которой пел аэд, становилась все дерзостней. Терсит призывал народ покинуть Агамемнона и вернуться домой: