Сергей Утченко - Древняя Греция. Книга для чтения. Под редакцией С. Л. Утченко. Издание 4-е

После этого случая Андокид понял, что из занятий мальчика ничего не выйдет, и с болью в сердце отпустил учителя. Но мальчик не бездельничал и не сидел сложа руки: он либо куда-то уходил, либо сидел дома над книгами, которые неизвестно откуда доставал. Андокиду сообщали, что его младшего сына нередко видят в обществе рабов. Он беседовал не только с рабами Андокида, но часто проводил время с Кефисофонтом, рабом Еврипида. Андокид был этим очень огорчен. Раб Кефисофонт был образованным человеком. Говорили, что он помогал Еврипиду писать пьесы. От него услышал Антифонт о несправедливости рабства. Кефисофонт рассказывал, что слова о несправедливости рабства в трагедиях Еврипида вставил он, Кефисофонт, но Еврипид переделывал все по-своему: у него всегда оказывалось, что умные и благородные рабы — это бывшие царские дети, попавшие случайно в рабство, а люди, родившиеся от рабов, всегда оказываются дурными.

Другое сообщение об Антифонте до слез огорчило отца. Мальчика видели в мастерской резных камней метека Харакса. Он сидел среди рабов и терпеливо вырезал гемму — камень с изображением совы. Отец позвал мальчика и возмущенно сказал ему:

— Как тебе не стыдно позорить мою старость? Где это ты слышал, чтобы знатные люди сидели среди грязных рабов и занимались низким ремеслом, недостойным свободного человека? Разве у тебя не хватает денег на жизнь?

— Отец, — ответил мальчик, — сейчас я ни в чем не нуждаюсь, но мало ли что может случиться! Я должен быть уверен, что всегда смогу заработать себе на жизнь.

— Но где ты слышал, чтобы порядочные люди занимались трудом, позорящим человека?

— Как где слышал? Самый знаменитый из мудрецов нашего времени — Гиппий из Элиды гордился тем, что все то, что на нем, сделано его собственными руками: он сам вырезал камень на перстне, так как он искусный резчик; сам стачал сандалии, так как он искусный сапожник; сам соткал материю на плащ, так как он искусный ткач. Я хочу быть таким, как Гиппий, и научиться все делать сам.

Старик действительно слышал, что Гиппия уважают не только в Афинах, но и в Спарте, и, не зная, что возразить мальчику, сказал:

— Не быть тому, чтобы сын Андокида занимался рабским делом! Если так будет продолжаться, я объявлю, что ты мне больше не сын, и лишу тебя наследства!

Когда Антифонт достиг восемнадцати лет, он поступил в эфебы [33] Эфебы — афинские юноши, внесенные в списки граждан. Но до получения гражданских прав они обязаны были в течение двух лет нести военную службу. Первый год юношу обучали военному делу, второй год он должен был служить в одном из пограничных гарнизонов. для подготовки к будущей военной службе. Мальчик сразу же обратил внимание командиров исключительной выносливостью, силой, ловкостью, точностью прицела в стрельбе из лука. Услышав об этом, Андокид — человек старого закала, считавший, что самая высокая доблесть аристократа — военное дело, чрезвычайно обрадовался. Окончание эфебии он решил, по обычаю, отпраздновать пышным пиром и цепным подарком юноше.

Вернувшись домой с военной службы, Антифонт узнал, что его брат Леагор собирается продать своему товарищу недавно купленную Андокидом рабыню Тиру, которая уже давно нравилась Антифонту за кротость права. Антифонт пожалел Тиру, и, когда отец, по обычаю, спросил его во время пира, какой подарок был бы ему всего приятнее, сын совершенно неожиданно для отца попросил подарить ему Тиру. Отца очень огорчила эта просьба. Он думал, что его храбрый сын попросит, как это было принято, ценное оружие; но, следуя обычаю, Андокид исполнил просьбу сына.

Через некоторое время старику Андокиду сообщили о новом проступке Антифонта: подаренную ему рабыню он отпустил на волю, а затем женился на ней, отказавшись от невесты, которую сватал за него отец. Андокид пришел в ярость, зато Леагор, старший брат Антифонта, обрадовался. Он хотел один получить после смерти отца все родовое имущество. Леагор подговаривал отца отречься от Антифонта, и старик пошел на это.

У Антифонта был только один путь отстоять свои права — доказать судьям, что отец выжил из ума и что, отрекаясь от младшего сына, он разоряет родовое имущество. Доказать это было нетрудно: о слабоумии старика знал весь город, на суде выступили и врач, лечивший старика, и его управляющий, и приказчики, и члены рода; эти же сородичи показали, что Леагор — злостный расточитель и губит родовое имущество. Но Леагор нанял за огромные деньги известного болтуна Кефисодема, постоянно торчавшего в суде: тот заранее написал для старика речь. Андокид выучил ее и вместо того, чтобы опровергать то, что говорил Антифонт, произнес эту речь, в которой в ярких красках рассказывал о поведении сына: юноша проводит время в обществе грязных рабов, занимается рабским ремеслом, женат на бывшей рабыне, не верит в богов, считает, что свободные и рабы равны, и подговаривает рабов к бунту против хозяев. Все это возмутило судей, они отказали в иске Антифонту и признали его отца здоровым человеком.