Сергей Утченко - Древняя Греция. Книга для чтения. Под редакцией С. Л. Утченко. Издание 4-е

И, не сказав больше ни слова, Мелесий взял свой старческий посох и быстрыми шагами вышел на улицу. Он решил поговорить с самим Критием и по-дружески предостеречь его.

Пройдя несколько кварталов по пыльным и грязным улицам Афин, он увидел на другом конце улицы своего старого знакомого — исотела Полемарха. Исотелы представляли особую группу метеков, которые за заслуги перед государством были освобождены от специальных налогов для метеков и имели право владеть домом. Полемарх был сыном богатого владельца мастерской щитов, которого Перикл некогда уговорил переселиться в Афины. Полемарх и его родичи пользовались общим уважением как образованные и воспитанные люди и горячие афинские патриоты, потратившие много денег на усиление флота, на благоустройство Афин, выкуп афинских пленных и т. д. Мелесий направился было навстречу Полемарху, но внезапно из-за угла показался один из тридцати правителей, известный негодяй Писон. Пока старый Мелесий шел к месту происшествия, Полемарх был схвачен, и все скрылись из глаз.

Арест Полемарха взволновал всех находившихся на улице. Быстро собралась кучка людей, оживленно обсуждавших происшедшее; раздавались брань и угрозы по адресу тридцати правителей.

Один из толпы сказал:

— Я хорошо знаю, что Полемарх с братом дали Писону огромную взятку и этот негодяй поклялся им, что пальцем их не тронет, а вот теперь уже оба они арестованы!

Взволнованный всем, что видел и слышал, Мелесий направился в дом Крития.

Критий лежал на ложе, покрытом коврами, и отдыхал после занятий государственными делами. Он был одет в мягкий шерстяной плащ и лаконские туфли и полулежа писал сочинение о спартанском государственном устройстве. Мелесий сообщил Критию, что в городе растет возмущение, собираются сходки недовольных и причина этому — совершенно ненужные казни вполне надежных и ни в чем не повинных людей.

Крития, однако, сообщение Мелесия нисколько не взволновало и не тронуло.

— Политика не делается чистыми руками — ты сам это часто говоришь, Мелесий. Недовольство смутьянов надо пресечь самыми жестокими мерами. И в Лакедемоне илоты — большинство населения — ненавидят существующий строй и готовы растерзать спартиатов, но их держат в постоянном страхе, и они послушно работают на своих господ. В Лакедемоне каждый год происходят «криптии» против илотов и каждый спартиат вправе убить из засады без всякого суда тех илотов, которых он подозревает в опасных мыслях. А чем метеки лучше илотов? Не забывай также, что метеки — самые богатые люди в Афинах и их имущество может спасти наше государство в его бедственном положении…

— Вряд ли, — прервал его Мелесий, — если это имущество в большей своей части пошло в карман Писону.

— Писон — бедный человек и не аристократ, но он ревностно служит нам. Чтобы он служил еще ревностнее и мог бы жить так, как подобает одному из правителей государства, надо смотреть сквозь пальцы на его поступки и дать ему возможность немного подзаработать и поправить свои дела.

— Ну, хорошо, — сказал Мелесий, — расправляйтесь с метеками. Но что вы сделали с моим другом Никератом?

— Твой друг Никерат? — насмешливо спросил Критий. — Нет уже твоего друга Никерата. Мы его казнили.

— Никерата? — вскричал старик. — Никерата, который столько денег отдал на борьбу с демократами? Да вы без него бы никогда и к власти не пришли!

— Мелесий! — сказал Критий спокойно, но с угрозой в голосе. — Ты, кажется, вздумал кричать на меня? Ты, видно, забыл, что здесь не народное собрание. Мы не для того пришли к власти, чтобы давать тебе отчет о наших поступках.

— Неправда, — возмущенно ответил Мелесий, — мы свергли власть черни, простых людей. Но нами, аристократами, вы не смеете командовать, с нами вы должны считаться и нам обязаны давать отчет.

— Ах, Мелесий, Мелесий, — нагло смеясь, сказал Критий, — разве ты не знаешь басню Эзопа о том, как зайцы собрались на собрание и просили львов разрешить им брать такую же долю добычи, как и они? А что ответили им львы? Заведите себе сперва такие же клыки и когти, как у нас, тогда и добыча будет равной!

— Ну, прощай, лев! — мрачно сказал Мелесий.

— Подлец! — бормотал он, торопливо идя по улицам Афин. — Правду говорил Платон — даже для нас, аристократов, невыносима власть этих «тридцати тиранов», как зовет их народ!

— Расшумелся старикашка! — думал тем временем Критий, лениво нежась на ложе. — Придется его убрать. Не забыть бы сказать об этом Писону…