Илья Мощанский - Стоять насмерть!

С утра 5 декабря пехота и танки противника при поддержке авиации снова перешли в наступление, нанося главный удар с запада. 1337-й стрелковый полк Булбуляна отразил 6 атак. Враг продвинулся в этот день на 150 м и вышел к окраине поселка. В конце дня он применил огнеметы, выжигая подвалы зданий. У десантников уже не было сил для проведения контратак. Огромную помощь защитникам плацдарма оказала авиация, совершившая более 800 самолето-вылетов. Летчики уничтожили 9 танков, 6 орудий, сбили 19 самолетов, потеряв при этом 11 своих машин [147] См.: Вершинин К. А. Четвертая воздушная. С. 293. . В ночь на 6 декабря летчицы 46-го авиаполка в последний раз сбрасывали в Эльтиген боеприпасы, медикаменты, продовольствие.

6 декабря, на третий день наступления противника, атаки его были особенно настойчивыми и ожесточенными. Используя танки и танковые десанты, врагу удалось во второй половине дня прорвать оборону на южной окраине. Половина поселка оказалась в его руках. Командир десанта решил последними силами перейти в контратаку. Генералу И. Е. Петрову он послал радиограмму: «В 17 часов противник овладел Эльтигеном от школы на юг. Половина раненых попала к противнику. С 22 часов выполняю Ваш приказ. Гладков» [148] ЦАМО, ф. 288, оп. 9929, д. 6, л. 169. . Контратака получилась стремительной, отчаянной, перешла в рукопашную схватку. Противник отошел, и это дало возможность восстановить положение на плацдарме.

Военный совет армии вечером получил с плацдарма последнюю радиограмму, которая была подписана Гладковым и Копыловым: «Яростные атаки отбивать больше не в силах. Вступаем в неравный бои. Идем во славу нашей любимой Родины. Героический десант шлет Вам привет!» [149] ЦАМО, ф. 288, оп. 9921, д. 14, л. 53. .

В 21 час 30 минут 6 декабря в северной части плацдарма собрались остатки полков и батальонов. В соответствии с принятым решением 1339-й полк и 386-й батальон морской пехоты составляли группу прорыва, 1337-й полк должен был прикрывать основные силы слева, 1331-й полк — справа, 335-й гвардейский полк являлся арьергардом. Медсанбат и около 200 раненых должны были идти в центре боевого порядка.

Ночь была темная, моросил дождь. В 22 часа по сигналу «красная ракета» десантники начали движение. Атака вражеской позиции большой массой людей была неожиданной и стремительной. Противник не успел открыть организованного огня — штурмовые группы гранатами и штыками смяли две оборонявшиеся роты, расчистили путь. Преодолев топкие берега и озеро с очень илистым и вязким дном, десантники выбрались в степь севернее озера Чурубашское.

В это время в Эльтигене грохотал бой: по его южной и западной окраинам била артиллерия с таманского берега, в проливе сражались наши катера с немецкими десантными баржами, на позициях в южной части Эльтигена оставались отдельные группы бойцов из состава 335-го гвардейского и 4331-го стрелковых полков общей численностью до 100 человек. Они вели огонь из пулеметов и автоматов до израсходования боеприпасов [150] ЦАМО, ф. 1629, оп. 1, д. 24, л. 103. . Тяжелораненые, которые не могли участвовать в прорыве и 20-километровом переходе, не хотели сдаваться врагу. Многие попросили оставить им оружие и боеприпасы, чтобы огнем сковать противника и тем облегчить прорыв своих боевых товарищей. Они знали, на что шли, и хотели заставить врага подороже заплатить за свою жизнь. Даже на войне не часто встретишь такое высочайшее проявление морального духа, преданности Родине.

Утром 7 декабря из Эльтигена в Кротков возвратился единственный прорвавшийся туда ночью катер — № 18. Он вывез с плацдарма 29 человек, в том числе 15 тяжелораненых. В течение дня командир высадки направлял катера в пролив для поиска бойцов, переправлявшихся на плотах и других подручных средствах. Им удалось подобрать 125 человек. Экипажи катеров наблюдали, как в Эльтигене и на берегу ружейно-пулеметная перестрелка продолжалась в течение первой половины дня.

Бывший командир отделения 255-й морской стрелковой бригады Ф. С. Чинякин, в тяжелом состоянии попавший в плен и чудом выживший, после войны писал: «В Эльтигене оставались только мы, тяжелораненые, и медицинские сестры. Нас намеревались вывезти на Большую землю. И катер прорвался к Эльтигену, дошел до самого берега, но враги потопили его.

Все мы, красноармейцы и краснофлотцы, были молоды, но другого выхода, как принять смерть, у нас не было.

Я вынул из нагрудного кармана партийный билет. Не хотел, чтобы после моей гибели он достался фашистам. Но и уничтожить его не мог. Не мог!.. Он мне — вроде боевого знамени в жизни. Есть билет — я существую, нет билета — и меня нет.