Евлампий Поникаровский - С шашкой против Вермахта. «Едут, едут по Берлину наши казаки…»

Прокопец шарит по земле и… находит провод. Красная двойная жилка бежит к мосту. Он хватается за нож, а ножа нет. Утопил в речке. Пытается рвать руками. Сдирает кожу с ладоней, а провод не поддается. В трех шагах от него лежит казак Шитиков с карабином.

— Давай карабин!

Казак отдает, хотя не понимает, зачем командиру, вооруженному автоматом, потребовался еще карабин. Прокопец приподнимает прицельную рамку, под нее на колодку подсовывает провод и резко нажимает рамку. Рамка как кусачки перекусывает провод.

— Гоша! Попенок! Ракету!

В небо уходит красная ракета.

По мосту на полной скорости мчится танк. Он успевает его проскочить. Его подбивают сразу за мостом. Но мчатся еще четыре танка с десантниками. За мостом десантники горохом сыплются с танков и бросаются в атаку. За танками скачут конники. К утру вторая половина города была очищена от противника. Гитлеровцы бежали и с высот, которые поднимались сразу за городом.

…Гвардии старший лейтенант Прокопец утром подъехал к штабу полка. Подъехал с шиком. На тройке лошадей, запряженных в немецкую пулеметную тачанку. В тачанке он привез раненого Георгия Попова и еще двух казаков из тех, что форсировали с ним Реут. Раненые были отправлены в госпиталь. Вместе с ними отправлен и Прокопец. Он застудил не зажившие еще раны, и его температура подпрыгнула к сорока градусам.

За мужество и отвагу в бою за город Оргеев Георгий Попов был представлен к ордену Отечественной войны 2-й степени, а гвардии старший лейтенант Прокопец — к ордену Александра Невского. Казаки из отделения четвертого эскадрона, что были с Прокопцом, тоже были представлены к правительственным наградам.

До советско-румынской границы оставалось менее трехсот километров. Дивизия, сбивая противника с промежуточных рубежей, форсированным маршем шла к границе.

…Мы были недалеко от Прута, когда противник пытался нас задержать. Этот бой и сейчас стоит перед моими глазами. Его вели два полка — наш и 39-й. Бой трудный, непривычный. Ночью мы выбили немцев из леса и на опушке заняли их окопы. А утром гитлеровцы начали контратаковать, не сами, а силами своих союзников. Они ввели в бой полнокровный румынский полк. Позднее выяснилось, что полк этот был едва сформирован и совсем не обучен. Румыны шли на нас толпой. Толпу сзади гнали цепи гитлеровцев. Минометная батарея, артиллеристы, пулеметчики прицельным огнем буквально выкашивали румын. Их становилось все меньше и меньше. Они кидались из стороны в сторону, но всюду натыкались на наш огонь. Потом они пытались бежать назад, но там их тоже встречал огонь и, может быть, не менее яростный, чем наш. Гитлеровцы расстреливали своих союзников.

Когда румыны пытались залечь, то их поднимали силой оружия и вновь гнали под наш пулеметный, минометный и пушечный огонь. Десять раз румыны ложились под нашим огнем, и десять раз гитлеровцы поднимали их вновь. Поднимали до тех пор, пока некого стало поднимать. Весь полк был уничтожен.

Еще через день мы вышли к Скулянам, местечку на берегу Прута, на советско-румынскую границу. В двух километрах от реки Прут лежал разрушенный поселок бывшей заставы. Вокруг развалин — густые заросли бурьяна и лебеды, скрывавшие старые окопы, траншеи, воронки. На берегу реки в таких же зарослях была бывшая контрольно-следовая полоса. Здесь бурьян и лебеда перемешались с высоко поднявшимся кустарником. Сохранился пограничный столб с номером 1685.

Граница. Священная черта. «Вот она, — писала „Правда“ 27 марта 1944 года, — …долгожданная, трижды желанная Государственная граница нашей Отчизны, 33 месяца назад попранная врагом». Казаков охватывает волнение. Волнуюсь и я. Волнуюсь оттого, что всегда мечтал служить на границе. Мечта не сбылась. Мне оставалось только завидовать сверстникам и друзьям, которым выпадала удача нести службу на священной черте государства, и восхищаться их мужеством.

Мне очень хотелось узнать о тех, кто июньским утром первый встретил здесь, в Скулянах, войну и первым сложил голову. Но у кого узнаешь? Да и времени нет…

За Прутом лежала Румыния, ставшая сателлитом фашистской Германии. Из разведданных нам стало известно: немцы бежали на реку Серет и там создают укрепленную полосу.

В марте 1944 года наша дивизия в числе первых соединений Красной Армии перешла Государственную границу Союза Советских Социалистических Республик, форсировав реку Прут, и вступила на землю Румынии.