Евлампий Поникаровский - С шашкой против Вермахта. «Едут, едут по Берлину наши казаки…»

Командир дивизии со своего КП, расположенного вблизи огневых позиций артбатарей, видел, как отбивались атаки. После того как успешно была отражена последняя, он позвонил командиру полка майору Бобкову и сказал:

— Передайте мою благодарность всем казакам и сообщите, что я представляю ваш полк к награждению орденом Красного Знамени.

23 и 24 декабря атаки немцев были вялыми и отбивались нами легко. 25 декабря гитлеровцы пошли в психическую атаку. В полный рост. Без шинелей и с засученными рукавами. Их было до батальона. Они палили из автоматов и на всю степь горланили. Мы поняли: пьяные.

Мой наблюдательный пункт находился в расположении первого эскадрона. Командир его старший лейтенант Сапунов был в траншее, недалеко от меня. Я слышал его голос, хриплый и простуженный:

— Парад, чисто парад. Но этим нас не возьмешь. Не пужливые мы. Не пужливые, Корней?

— Не пужливые.

Рядом с ним стоял ПНШ Корней Ковтуненко. Занятый штабной работой, он никогда не упускал случая, чтобы самому сходить в поиск с разведчиками или побывать в боевых порядках эскадронов, чтобы лично оценить обстановку на переднем крае, добыть новые сведения о противнике. Он часто ввязывался в драку. Казалось, он искал драк и выходил из них благополучно. Чаще Ковтуненко бывал в первом эскадроне, он дружил с «колобком» Сапуновым и любил его. Беглый минометный огонь, всей батареей, расстроил плотные ряды «психов», они основательно поредели, но движение не остановили. «Психи» упрямо и нахально продолжали топать, приближаясь к нашим позициям.

— По пьяным рожам — огонь! — скомандовал Сапунов своему эскадрону.

Казаки дружно ударили из автоматов и пулеметов. Наконец, стали доставать гранатами.

Сапунов бросает взгляд на ПНШ Ковтуненко.

— Корней, давнем?

— Давнем, Коля!

Они выпрыгивают из траншеи.

— Вперед!

Команда и пример командиров словно стальная пружина выкидывают эскадронцев из окопов. Разгорается свирепая рукопашная схватка. В ход пущено все: штыки, приклады, ножи, лопаты, кулаки. Русский мат перемешивается с немецкими выкриками, со стрельбой, глухими ударами, хрипом, и гитлеровцы не выдерживают, бегут. Казаки, распаленные, полные ярости и злого азарта, гонят их до тех пор, пока не оказываются во вражеских окопах.

Командир полка возвращает эскадрон на свои позиции. Недоуменные вопросы: «Зачем? Почему? Гнать их надо!»

— Не настало время. — Командир полка спокоен, как Будда.

— А сейчас сиди и не брыкайся? — Сапунов горячится и выходит из себя.

— Да! Сиди и не брыкайся.

За четверо суток боев гитлеровцы потеряли свыше сорока танков и несколько сот солдат и офицеров. Но не смогли вернуть ни одного из хуторов: ни Дадынкино, ни Тарского, ни Кизыла.

В самые напряженные дни боев стало известно: из нашей 11-й, 12-й и 63-й дивизий образован 5-й Донской гвардейский казачий кавалерийский корпус. Командиром корпуса назначен генерал-майор Алексей Гордеевич Селиванов, его заместителем — генерал-майор С. И. Горшков. Казаки радовались. Генеральское звание земляку, его повышение в должности, льстило и нашему самолюбию.

Сергея Ильича знали и уважали в дивизии все. Я тоже был достаточно наслышан о нем. Не раз доводилось видеть Сергея Ильича и в штабе полка, и на переднем крае среди казаков, и встречать на огневой позиции своей минометной батареи. Родился он в 1902 году на хуторе Ольшанка Урюпинского района в семье казака-хлебороба. В мае 1920 года — полных еще восемнадцати лет не было — по призыву комсомола вступил добровольцем в ряды Красной Армии. Красным конником сражался против Белой армии барона Врангеля. После Гражданской войны дослужился, поднимаясь по служебной лестнице со ступеньки на ступеньку, до начальника отдела кадров одного из военных округов. С начала Великой Отечественной войны был в действующих частях Красной Армии, а в ноябре 1941 года принял 15-ю Донскую казачью кавалерийскую дивизию народного ополчения. В годы Гражданской войны был награжден орденом Красного Знамени. Коммунист с 1920 года. Вся сознательная жизнь генерала была связана с Красной Армией. В наших глазах генерал был человеком железной воли, выдержки и хладнокровия.

Где бы ни появился С. И. Горшков — на огневых ли позициях, в окопах ли переднего края, — неизменным спутником его был адъютант Парамон Самсонович Куркин. Невысокого роста, как и комдив, толстенький и кряжистый, как сутунок, он носил пышные седые усы и бороду, закрывающую всю грудь. Мундир на старом казаке сидел очень ловко, будто никогда он с ним не расставался. Многие в дивизии старика-адъютанта считали отцом Сергея Ильича: находили сходство в их обличье. Парамон Самсонович, урюпинский ополченец, в годы Гражданской войны был командиром эскадрона в дивизии легендарного комдива Оки Ивановича Городовикова.