Вернемся к процессии Грааля, изображенной на страницах «Персеваля». В описании Кретьена де Труа есть одно смущающее обстоятельство: Грааль, эту «святую вещь», ставшую в христианском переосмыслении дароносицей или потиром, несет женщина. Более того, в изложении Кретьена де Труа употреблено выражение «невинная дева», что значит «свободная женщина, не находящаяся во власти мужчины». Для Западной Европы XII века такое положение вещей было недопустимо: никто не доверил бы нести чашу для причастия женщине, поскольку, несмотря на фантастическое распространение культа Девы, несмотря на поклонение Прекрасной даме в куртуазном обществе того времени, женщина оставалась существом не только нижестоящим, но и греховным. Социальное положение «Прекрасной дамы» в средневековом обществе сводилась к нескольким ролям. Она могла стать «святой девой»: тогда ей надлежало жить в монастыре и хранить целомудрие до конца дней своих. Женщина могла находиться в подчинении у вышестоящего существа, то есть мужа: тогда ее роль сводилась к «репродуктивной функции», произведению на свет потомства. Наконец, она могла быть проституткой: несмотря на то что подобная «профессия» была осуждаема, она прекрасно вписывалась в рамки общества, поскольку отвечала его «физиологическим» потребностям. В этом плане показателен пример трубадура Гильома IX Аквитанского, основавшего бордель, девицы которого были одеты монахинями. Тогда возникает вопрос: почему «святой Грааль», вобравший в себя, без сомнения, христианскую символику, находится в руках женщины, не имеющей права на главенствующую роль в этом ритуальном шествии?
Некоторые исторические документы свидетельствуют о том, что в VI веке н. э. у христианских народов кельтской Ирландии, Великобритании и Арморики (Бретани) женщины «conhospit» все еще участвовали в отправлении культа, хоть и не были «священниками» в нашем понимании слова. Но Римская церковь запретила эти языческие празднества, следовательно, в конце XII века женщина никак не могла занимать центральное место в христианской литургии. Выходит, что женщина удивительной красоты, которая в романе Кретьена де Труа несет таинственный Грааль, является исключением из правил. Итак, следует найти причину столь явного нарушения христианской традиции. Скорее всего, в фантастическом кортеже, появляющемся перед героем, кроется двойной смысл, однако в тексте Кретьена де Труа нет ничего, что помогло бы нам разгадать эту тайну; для этого придется обратиться к позднейшим версиям легенды.
Наконец, выходя за рамки этого любопытного эпизода, мы не можем удержаться от нескольких замечаний, касающихся «Персеваля, или Повести о Граале» в целом. Роман остался незаконченным; полагают, что причиной тому была смерть автора, однако это еще не доказано. Помимо «Повести о Граале», Кретьен де Труа не окончил и «Рыцаря телеги», предоставив сделать это поэту Годфруа де Ланьи. В то далекое время часто случалось, что автор прерывал свое повествование; в таком случае заботу о продолжении романа брали на себя другие сочинители, обогащая сюжет, доставшийся им в наследство, различными вставками, порой заимствованными из иной культурной традиции. Именно так поступили три последователя Кретьена де Труа, вследствие чего текст неимоверно усложнился; дело в том, что, дополнив его новыми подробностями, порой противоречащими друг другу, продолжатели так не смогли довести рассказ о Граале до конца. Таким образом, мы имеем дело с «дважды незавершенным» повествованием.
Создание «продолжений» было обычным литературным приемом Средневековья, который можно встретить и в «Gai Savoir», «веселой науке» (так называли искусство трубадуров). Подобный метод зародился во времена провансальских трубадуров, а в эпоху Кретьена де Труа получил широкое распространение. Суть его заключалась в том, чтобы завлечь читателя или слушателя в лабиринт слов и событий, из которого он выбирался лишь собственными усилиями, самостоятельно отыскивая пути, ведущие к «откровению», разъяснению замысла. Собственно, поэтому в произведениях XII века столь часто встречаются сюжетные вставки и эпизоды, порой приводящие читателя в замешательство. Труверы, трубадуры и бретонские барды, искусные в умении плести словесную ткань, часто вели слушателя по ложному следу, по ходу текста изобретая все новые смысловые и сюжетные переходы.
Мнение медиевиста Роже Драгонетти [7] La vie de la Lettre au Moyen Âge. Paris; Le Seuil, 1980; Le Gai Savoir dans la rhétorique courtoise. Paris; Le Seuil, 1982.
, профессора Женевского университета, на этот счет однозначно. Описав литературные приемы поэтов того времени [8] Так, например, он объясняет откуда пришло известное выражение «battre à Niort» («отпираться», «проповедовать ложь, чтобы узнать истину»), ставшее ныне непонятным.
, ученый приходит к выводу, что «trobar leu» («светлая манера», «ясный стиль») трубадуров, в которой, казалось бы, все понятно, порой содержит гораздо больше намеков и зауми, нежели «trobar dus» («темная манера», «темный стиль»), то есть сложное для понимания повествование, бывшее в ходу среди трубадуров. Подвергая анализу «лакуны» в некоторых средневековых текстах, он утверждает, что пропуски в событийной канве служат определенной цели: «Итак, перед нами незавершенный роман, который, на первый взгляд, всегда можно продолжить и закончить, хотя это не так. Суть его вовсе не в этом; главное в таком романе — это Речь, сам способ изложения, то, чему подчинена вся куртуазная поэзия». В подтверждение своих слов Роже Драгонетти приводит рассказ «Прекрасный незнакомец», входящий в цикл Грааля; это незаконченная поэма некоего Рено де Боже (в его имени проглядывает «beau jeu» — «игра слов»!). Несмотря на то что рассказ обрывается, читатель все же уверен, что он прочел поэму «до конца», настолько логично и последовательно выстроен текст; в то же время подобный «конец» предоставляет полную свободу действий тому, кто решит его продолжить (если таковой, конечно, найдется). Очевидно, той же особенностью обладает и прерванный на полуслове роман Кретьена де Труа.
Читать дальше