Владимир Бешанов - Воевали на «гробах»! Упадок в танковых войсках

И всё равно совершенно избавиться от «родимых пятен» сталинского социализма было невозможно в принципе. Так, продукция горьковского завода № 112 «Красное Сормово» и весной 1945 года на фронте была известна как «сормовские уроды». Когда в победном мае Красная Армия закончила войну с Германией, имея в строю свыше 35 тысяч танков и самоходных установок, все они мгновенно оказались непригодны к эксплуатации в мирное время, когда жизнь машины измеряется не днями, а годами. Послевоенное десятилетие и немыслимые средства были истрачены на программу «устранения конструктивных недостатков» с единственной целью – добиться, чтобы танк ездил хотя бы лет пять.

Всё это время «панцеры» нормально эксплуатировались, состояли на вооружении армий Чехословакии, Турции, Франции, Испании, Финляндии, Болгарии и Сирии. Последние «четвёрки» принимали активное участие в арабо-израильских войнах вплоть до 1967 года.

Конечно, оценивая возможности противоборствующих сторон, нельзя все расчёты сводить к количеству одного вида техники и тупо сравнивать толщину брони и величину калибра орудий. Французская армия тоже имела над Вермахтом превосходство в танках и линию Мажино в придачу, а кампанию 1940 года проиграла вчистую. Как писал Г. Гудериан: «Теоретически мы поставили перед собой цель – сравниться в области вооружённых сил с нашими хорошо вооружёнными соседями. Практически же, особенно в отношении бронетанковых войск, мы не могли даже и думать о том, чтобы в ближайшее время иметь такое вооружение, которое хотя бы приблизительно равнялось по количеству и качеству вооружению соседних государств. Поэтому мы прежде всего пытались сравняться с ними в отношении организационной структуры бронетанковых войск и управлении ими».

Главная деталь любого оружия – это голова его владельца. Мало иметь в шкафу «дуру» 45-го калибра, необходимо уметь ею пользоваться. Не стоило нашим маршалам, к примеру П. А. Ротмистрову, сочинять сказки о том, что «танков у нас всё же в несколько раз меньше, чем у немцев». Всё-таки воевать красным полководцам было чем: танков в Красной Армии имелось не просто много, а больше, чем у всех армий мира, вместе взятых, танков самых разных типов и конструкций, в том числе обладавших уникальными характеристиками.

Ну, разве только без способности «самоокапываться».

Сразу по окончании Первой мировой войны теоретики всех стран приступили к обобщению её опыта с тем, чтобы определить направление строительства вооружённых сил, характер будущей войны и роль в ней различных родов войск. Сильнейший толчок развитию военной мысли дало появление на поле боя авиации, химического оружия и бронетанковой техники. Энтузиасты новых видов вооружения именно им отдавали пальму первенства в грядущих сражениях. Так, итальянский генерал Дуэ горячо полюбил тяжёлые бомбардировщики, а Фрайс всему предпочитал ядовитые газы.

Бывший начальник штаба английского танкового корпуса генерал Дж. Фуллер в 1922 году опубликовал книгу «Танки в великой войне 1914 – 1918 гг.», в которой доказывал, что эту войну Антанте удалось выиграть исключительно благодаря танкам, а будущая однозначно будет войной механизированной. Она потребует мало людей и много новейшей боевой техники. Строительство армии должно идти по пути увеличения подвижности, «ибо подвижность важнее численности». Особую важность приобретает повышение индивидуальной мощи отдельного бойца. По мнению Фуллера, идеальная армия, к которой надо стремиться, – это не вооружённое население, а мобильное профессиональное войско. Из призывников должны формироваться лишь подразделения второй линии, назначением которых является оккупация вражеской страны. Главный же удар будет наносить механизированная армия в составе 6 – 8 танковых дивизий (до 2400 танков и 100 тысяч наёмников).

Германскому генералитету в 20-е годы поневоле пришлось взять на вооружение теорию «малой армии». Для небольшого по численности, высокоподготовленного рейхсвера развивалась теория мобильной стратегии. «Все будущие способы войны, – писал генерал фон Сект в 1921 году, – похоже, связаны с применением подвижных армий, относительно небольших, но высокого качества и действующих эффективно с поддержкой авиации». Авиацию и бронетехнику немцам пока приходилось имитировать.

Главным приверженцем механизированной войны в рейхсвере стал Гейнц Гудериан. Свои размышления он подытожил выводом: «Из всех наземных средств танк обладает наибольшей решающей силой». То есть той силой, которая «позволит солдату в бою доставить своё оружие как можно ближе к врагу, чтобы уничтожить его». В 1928 году Генеральный штаб возложил на Гудериана задачу по развитию тактики применения танков. Полковник проанализировал работы иностранных военных теоретиков, добавил свои собственные идеи, съездил на стажировку в Швецию, посетил танковую школу в Советской России. Затем он вернулся в Германию, чтобы начать реализацию плана действий, в котором акцент был сделан на бронированную атаку такой силы, какой ни немецкие командующие, ни вероятные противники из других европейских стран не ожидали.