Марк Солонин - 23 июня. День М

Заставляет усомниться в достоверности учёта потерь личного состава и итоговый (за весь период боевых действий 1941 г.) результат, приведённый на стр. 152 (Таблица № 72 «Потери личного состава действующих фронтов и отдельных армий»). Составители сборника «Гриф секретности снят» приводят такие цифры потерь Красной Армии:

— общие потери 4 308 тыс. человек, в том числе:

— санитарные потери 1 314 тыс. человек;

— безвозвратные потери 2 994 тыс. человек.

Если бы это было правдой, если бы безвозвратные потери 41-го года составляли «всего лишь» (ещё раз прошу прощения за вынужденную бестактность) 3 млн.человек, то к концу года численный состав действующей армии должен был бы многократно увеличиться (в сравнении с уровнем 22 июня 1941 г.) и достичь 7–8 млн. человек. Это очень простая школьная задачка про бассейн, в который по одной трубе вливается, а из другой выливается. Какие людские ресурсы получили во второй половине 1941 года части и соединения действующей армии Советского Союза? Как ни странно, но прямого и внятного ответа на этот наиважнейший вопрос нет. Приходится идти к ответу расчётным путём. Всего было мобилизовано 14 млн. человек. Причём они не были «лишними». «Уже в августе были полностью использованы остатки всех поднятых по мобилизации возрастов (1918–1905 гг. рождения)» . (3, стр. 150) Как было отмечено выше, речь идёт о 10 млн. резервистов, призванных на первом этапе мобилизации (по Указу от 22 июня). Затем призвали ещё 4 млн. Разумеется, далеко не все они попали в действующую армию. Действующая армия — это только одна из многих составляющих Вооружённых Сил. Есть ещё тыловые и учебные части, испытательные полигоны, есть склады и базы, госпитали, тыловые аэродромы. Например, в Германии при общей численности вооружённых сил рейха в 7,25 млн. чел. в частях и соединениях действующей армии (на всех фронтах) в июне 1941 г. было 3,8 млн. (52 %). В СССР на протяжении трёх последних лет войны доля личного состава действующей армии составляла 57–58 % от общего числа военнослужащих. (2, стр. 138) Можно обоснованно предположить, что такие же цифры применимы и к распределению людских ресурсов в 1941 г. В таком случае из общего числа 14 млн. человек, призванных по мобилизации, в состав действующей армии должно было поступить не менее 8 млн.человек. И это — минимальная оценка. Не будем забывать о том, что в состав действующих фронтов летом 1941 г. вошли ещё и армии Второго стратегического эшелона, затем — войска ранее считавшихся тыловыми внутренних округов, а в конце года — части Дальневосточного фронта и так называемые «дивизии народного ополчения».

Вся эта простая арифметика приводит нас к тому, что численность действующей армии к концу 1941 года должна была возрасти как минимум на 5 млн. человек(8–3 = 5.) Даже если предположить самое худшее: ни один раненый до конца 1941 года так и не вернулся в строй, и на этом основании вычесть из итоговой цифры все санитарные потери (1,3 млн.), то и тогда прирост численности действующей армии должен был бы составить порядка 4 млн. человек.

Фактически же (по статистическому сборнику Кривошеева, стр. 152) среднемесячная численность действующей армии к концу 1941 г. не только не увеличились, но даже уменьшилась на 0,5 млн. человек! С 3 334 400 до 2 818 500.

Единственно возможное объяснение такой динамики — реальные потери превысили численность пополнения («из бассейна вылилось больше, чем влилось»). Другими словами, реальные безвозвратные потери Красной Армии в 1941 году составили вовсе не 3 млн., а порядка 8–8,5 млн. человек.

Можно ли реконструировать хотя бы минимально достоверную статистику потерь? Вполне можно. Печальный опыт великого множества военных конфликтов XX века показывает, что существует некое, весьма стабильное соотношение числа убитых и раненных в боевых действиях. Это соотношение — 1 к 3. На одного убитого приходится трое раненых. В частности, точно в таких пропорциях сложились и потери вермахта в 1941 г. (209 595 убитых и пропавших без вести, 621 308 раненых). (12, стр. 161) Указанные выше в таблице цифры потерь фронтов 41-го года (убитые и санитарные потери) также укладываются в пропорцию 1 к 3. Сходной была и структура потерь Красной Армии в крупнейших операциях 44 — 45-го годов (Днепровско-Карпатская операция — 1 к 3,1; белорусская операция «Багратион» — 1 к 3,3; Львовско-Сандомирская операция — 1 к 3.5; Будапештская операция — 1 к 3,0; Висло-Одерская операция — 1 к 3,5; Берлинская операция — 1 к 3,5). (2, стр. 197–220) Стабильное постоянство этих цифр не может не удивлять, но факты именно таковы. Вероятно, они отражают какое-то фундаментальное соотношение между «прочностью» человеческого организма и поражающим действием оружия той эпохи.