Марк Солонин - 23 июня. День М

Вот мы и подошли к главному вопросу: в каком составе 10-я и 37-я танковые дивизии начали наступление утром 28 июня? Потери 10-й тд в бою 23 июня и в последующих стычках с противником подробно, по каждому дню и бою расписаны в докладе, подписанном 2 августа новым (после ранения Карпезо) ВРИО командира 15-го МК полковником Ермолаевым. Что же касается 37-й тд, то она до 28 июня боевого соприкосновения с противником и соответственно боевых потерь — равно как и потерь от авиации противника — не имела вовсе. Сведём всю доступную информацию в две таблицы:

Итак, самая мощная в 15-м МК (и одна из лучших по укомплектованности и подготовке личного состава во всей Красной Армии) 10-я тд за пять дней превратилась в изрядно потрёпанный танковый батальон. От 318 исправных по состоянию на 22 июня танков к исходу дня 26 июня в строю осталось всего 39. Потери «неизвестного происхождения» составили 226 танков. За пять дней. Даже если предположить, что в докладе командира дивизии и упущены какие-то боевые потери в ходе эпизодических стычек с немецкими пехотными частями, то эта неточность никак не объясняет расхождение между числом боевых (53 танка) и общих (279 танков) потерь. Особенно впечатляют динамика и структура потерь трёхбашенных Т-28, которые тихо исчезают, так и не успев, вероятно, сделать ни одного выстрела по противнику. Если верить отчёту, 48-тонные КВ с их 75-мм бронёй ничуть не превосходят по боевой живучести лёгкие БТ-7 и Т-26 с противопульным бронированием. Самое же удивительное — ни в докладе ВРИО командира дивизии, ни в докладе ВРИО командира корпуса эти вопиющие факты даже никак не комментируются!

В 37-й танковой дивизии пока что дела обстоят значительно лучше. 221 танк (из 316) готов вступить в бой. Ещё 26 ждут своего часа на месте постоянной дислокации дивизии в г. Кременец. Три четверги от общего числа «безнадёжно устаревших» БТ-7 выдержали многодневные бестолковые метания по лесным дорогам и, судя по отчёту командира дивизии, пока ещё исправны.

Утром 28 июня 15-й МК (вместе с приданной ему 8-й тд и состава 4-го мехкорпуса, которая, как было уже отмечено выше, «сократилась» до группы в 65 танков) перешёл в наступление в общем направлении Буск — Лопатин — Берестечко. Танки противника к тому времени уже ушли от Берестечко далеко на восток, к Ровно и Острогу, и 15-й мехкорпус мог встретиться только с отдельными частями 297-й и 262-й пехотных дивизий вермахта. Отчёту о бое 28 июня в докладе ВРИО командира 15-го МК предшествует длинный перечень причин, по которым удар бронированного кулака, в котором даже после всех загадочных исчезновений всё ещё оставалось более трёх сотен танков, был обречён на поражение. В частности:

«…Местность. В полосе наступления корпуса до Берестечко — 5 серьёзных водных преград: р. Радоставка, р. Острувка, р. Жечка, р. Лошувка и р. Соколувка. Все реки имеют болотистые берега и представляют собой труднодоступные рубежи для действия танков. Вся местность в полосе наступления лесисто-болотистая, командные высоты на стороне противника. Вывод: местность не способствует наступлению…»

С таким выводом спорить не приходится. Остаётся только задать вопрос — по какой местности наступали дивизии 1-й Танковой группы вермахта? Как же они смогли преодолеть могучие, не обозначенные ни на одной географической карте лесные ручьи (Радоставку, Острувку, Жечку, Лошувку и Соколувку), а также Западный Буг, Стырь, Горынь, Случь, а далее и Днепр? Откуда в заболоченном лесу появились «командные высоты» и почему они оказались в руках противника, который появился в этом лесу всего несколько дней (или даже часов) назад? Впрочем, в данном вопросе командир корпуса лишь следовал в «общем русле» жалоб на местность и противного противника, как это было задано вышестоящим начальством. Так, ещё 3 июля 1941 г. начальник Автобронетанкового управления Юго-Западного фронта в докладе на имя начальника Главного АБТУ Красной Армии объяснял «огромные потери и небоеспособность оставшейся в наличии материальной части» тем, что мехкорпусам пришлось действовать на «почти танконедоступной лесисто-болотистой местности» , в условиях «упорного сопротивления со стороны преобладающего (???) противника и отсутствия бронебойных снарядов для КВ и Т-34» . (63, стр. 134) Последнее, бесспорно, является правдой. Но кто же должен был озаботиться тем, чтобы хотя бы малая часть от 132 тыс. бронебойных 76-мм выстрелов была доставлена в тот военный округ, который получил танков КВ и Т-34 больше, чем все остальные округа, вместе взятые? Как начальник АБТУ Киевского ОВО мог есть, пить, спать, исполнять супружеские и служебные обязанности, зная, что в танковых дивизиях, стоящих у границы, нет бронебойных снарядов? Или он узнал об этом только 3 июля?