Хрестоматия по истории СССР. Том1.

Маскевич — литовский дворянин, участник польской интервенции начала XVII в. — оставил дневник, описывающий события с 1594 по 1621 год. (Устрялов, Сказания современников о Дмитрии Самозванце, ч. II, СПБ 1859.)

…Дорога нам лежала через гетманский лагерь: прибыв туда, полковник и товарищи отправили меня с паном Подгородынским к гетману напомнить его обещания; мы получили в ответ, как и прочие депутаты, что пан гетман не имеет челяди и просит нас подождать в лагере, пока возвратится она из поиска. Он медлил нарочно, чтобы подоспело войско, которое должно было остаться в столице.

Мы не послушали его и пустились далее в путь, хотя сами видели всю опасность своего похода при столь слабых силах: нас было всего 300 человек, притом каждый пахолик [150]вел по 2 и по 3 коня, следовательно, каким же образом мог сражаться? Едва отошли мы на милю или на две от гетманского лагеря, напали на нас шиши 2и без труда одержали победу: ибо находившиеся при возах наших москвитяне тотчас передались к своим; а другие загородили путь повозкам; дорога же была узкая, а снега безмерно глубокие; и если кто с трудом принуждал коня своротить с тропинки, тонул в снегу, как в страшном болоте, откуда не мог выбиться. Не было средств отстоять поля. Враги разорвали наш отряд надвое: одни из нас воротились к гетману, а другие, шедшие впереди, в числе коих и я был, пробившись сквозь шишей, с трудом достигли Можайска.

Тут в деревне Вишенце мы поймали старого крестьянина и взяли его проводником, чтобы не заблудиться и не набресть на Волок, где стоял сильный неприятель. Он вел нас в одной миле от Волока; ночью же нарочно повернул к тому месту. Уже мы были от него в одной только версте: к счастью попался нам Руцкий, который в то время, проводив товарищей, вышедших из столицы к пану гетману, возвращался под самыми стенами Волока на свои квартиры в Рузу, где стоял с казацкою ротою. От него узнали мы, что сами идем в руки неприятелю, и поспешили воротиться.

Печатается по изданию — «Полное Собрание Русских Летописей», том XIV.

Во всех же городех Московского государства слышаху такое душевредство под Москвою и о том скорбяше и плакахуся и креста не целоваху ни в котором городе, а помочи нихто не можаше содеяти. Ото всех же градов во едином граде, рекомом в Нижнем Новегороде, те же нижегородцы поревновав православной хри-стиянской вере, и не хотяху видети православной веры в латынстве, начаша мыслити, како бы помощь Московскому государству. Един же от них нижегородец имеяше торговлю мясную Козма Минин, рекомый Сухорук, возопи во все люди: «Будет нам похотеть помочи Московскому государству, ино нам не пожелети животов своих; да не токмо животов своих, ино не пожелеть и дворы свои продавать и жены и дети закладывать и бити челом, кто бы вступился за истинную православную веру и был бы у нас начальником». Нижегородцем же всем его слово любо бысть, и здумаша послати бити челом к столнику ко князю Дми-трею Михайловичу Пожарскому Печерсково монастыря архимарита Феодосия да изо всех чинов всяких лутчих людей. Князю же Дмитрею Михайловичу в то время бывшу у себя в вотчине, лежащу от ран, от Нижнева 120 поприщ [151], архимарит же и все нижегородцы приидоша ко князю Дмитрею Михайловичу н биша ему челом со слезами, чтобы к ним ехал в Нижней Новгород и стал бы за рравославную християнскую веру и помочь бы учинил Московскому государству. Князь Дмитрей же их совету рад бысть и хотяше ехати в тот час, да ведаша у нижегородцев усердья и непослушанье к воеводам и писаше к ним, чтоб они выбрали у себя ис посацких людей, кому быть с ним у такова велика дела и казну збирати, а с Кузмою с Мининым бысть у них по слову. Той же архимарит и нижегородцы говориша князю Дмитрею, что у них такова человека во граде нет. Он же им рече: «Есть у вас Кузма Минин; той бывал человек служивой, тому то дело за обычей». Нижегородцы ж, слышав такое слово, наипаче ради быша и приидоша в Нижней и возвестиша вся. Нижегородцы же тому обрадовашеся и нача Кузме бити челом. Кузма же им для укрепления отказываше, что не хотя быть у такова дела. Они ж ему с прилежанием говоряху. Он же нача у них прошати приговору, что им во всем быти послушливым и покорливым во всем и ратным людем давати деньги. Они же даша ему приговор. Он же написа приговор, не токмо что у них имати животы, но и жены и дети продавати, а ратным людем давати. И взя у них приговор за руками и посла тот приговор ко князю Дмитрею в тот час для того, чтоб того приговору назад у него не взяли. В то же время приидоша из Орземаса от смольян челобитчики, чтоб их приняли к себе в Нижней. Нижегородцы же послаша ко князю Дмитрею и тех челобитчиков смольян послаша к нему, же и велеху им бити челом, чтоб шол в Нижней, не мешкая. Они же ко князю Дмитрею приидоша и биша ему челом, чтоб в Нижний шол, не мешкая. Он же поиде в Нижней, а их отпусти наперед, а смольяном повеле итти в Нижней. На дороге ж к нему приидоша дорого-бужане и вязмичи. Он же приде с ними в Нижней. Нижегородцы же ево встретиша и прияша с великою честию. Смольяне же в Нижней приидоша в то же время. Он же им нача давати жалование, что збираху в Нижнем.