Хрестоматия по истории СССР. Том1.

Обдумано также и принято в особенное внимание и то, чтобы та экзекуция, которая началась в Польше со времени короля Александра, по узаконению, сделанному на сейме в Петрокове 1504 г. [121] касательно наших столовых имений и земель в королевстве, не простиралась на великое княжество Литовское; потому что настоящею привилегией оставляются великому княжеству Литовскому в полной силе все права, узаконения, вольности, постановления, обычаи; поэтому остаются в своей силе все их пожалования, лены, залоги, продажи, пожизненныя владения, данныя справедливо и законно под каким бы то ни было наименованием, и мы их оставляем в этой силе: на вечные времена литовцы не могут подлежать и не подлежат экзекуции, требуемой вышесказанным узаконением Александра.

Все эти вышеизложенныя дела, обсужденныя, решенныя и постановленныя обоими народами, с точным исполнением всех привилегий, договоров, записей, какие касательно этой унии сделаны королями польскими и князьями литовскими, — общими государями обоих этих народов, и предками этих народов и утверждены нами, мы, признавая эти дела честными, нужными и обязательными для обеих сторон, по добровольному решению и желанию этих сторон, верховною нашею королевскою властию одобряем, укрепляем, утверждаем, признаем на вечныя времена крепкими, важными, законными, справедливыми, основательными со всеми привилегиями, относящимися к ним, и обещаем нашим королевским словом, нашей честью и в силу нашей королевской присяги, что все это обязаны будем всегда твердо держать и соблюдать мы и потомки наши, короли польские, и обе стороны — поляки и литовцы — и их потомки обязаны будут держать и соблюдать эти дела на вечныя времена в целом и в частях, и мы не допустим поколебать их когда-либо или расторгать каким бы то ни было способом, умыслом или делом.

«Милостивые господа сенаторы и другие чины Польского королевства! На речь, которую, господа, от вашего имени сказал нам епископ Краковский в прошедшую субботу, мы вследствие многих причин, должны были дать вам ответ письменный. Вскоре после того, в тот же день, вы нам дали еще рукопись, в которой говорится, что его величество король, наш общий государь, с нашего общего согласия, постановления и желания уже утверждает этот акт унии, тогда как на деле мы этого между собою еще не постановили, и у нас не в обычае просить государя утверждать то, что еще не приведено к концу».

«На все это можно было бы отвечать обширно; но мы не будем вдаваться в пространныя слова, чтобы не тянуть дела; и так уже не мало потеряли мы времени, с немалым вредом для себя, ожидая, когда вы решитесь вступить с нами в братския сношения и покажете любовь, достойную нашей унии с вами: поэтому, излагая дело короче, даем вам, господа, такой ответ, что как наши предки, так и мы не так узко понимаем это слово — уния, как вы желаете понимать его».

«Что мы справедливо понимаем так унию, доказательством служит то, что княжество Литовское всегда пребывало и пребывает до сих пор во всей целости, при всех атрибутах власти, при всех должностях и в определенном объеме границ. Нам недоставало лишь того, чтобы мы могли быть в вас уверены, чтобы между нами и вами сохранилась ненарушимо уния союза и дружбы, и чтобы и в Польше и в Литве был государем только тот, кто угоден обоим народам и избран ими обоими. Случалось, ведь, что в Литве бывали князья, которые не были в то же время королями польскими [122]что, впрочем, не нарушало братской любви, потому что ваши предки, господа, не стремились увеличивать свое королевство Литвой, но вместе с нашими предками сохраняли в целости оба государства, взаимно одни других любили и тем были страшны всем врагам».

«В самом деле, братская любовь должна допускать равенство, должна быть такою, чтобы приносить равную пользу обоим народам, а если слить Литовское княжество с королевством, то не будет никакой любви, потому что в таком случае Литовское княжество должно поникнуть перед Польшей, литовский народ должен был бы превратиться в другой народ, так что не могло бы быть никакого братства. Тогда бы недоставало одного из братьев, т. е. литовскаго народа, что явно из самой записки вашей, господа, данной нам. Там в одном пункте говорится и об уничтожении обряда возведения на княжеский стол великого князя Литовского и об утверждении наших прав печатью королевства и о сеймах тоже только Польскаго королевства. Все это ничего другого нам не обещает, как только то, что говорится в известном выражении: crescit Ausonia Albae ruinis» 2. «Видя такия дела, мы должны думать, что кто бросил эту записку между вами и нами, тот сам отталкивает нас от соединения с вами, господа, и указывает нам идти таким путем, чтобы из всего дела не вышло ничего, потому что он тянет нас к тому, чего мы никак не можем сделать с доброю совестию, при нашей верности нашему государю, как великому князю Литовскому, и к нашей речи — посполитой 3, как нашей матери, и чего нам не следует делать, чего мы никогда и не желаем делать. Эта записка уничтожает нам государя и его титул — великий князь Литовский, уничтожает нашу речь — посполитую и ея честь, все наши вольности, должности, награды, милости, о чем мы с вами, господа, ни письменно, ни устно не желаем рассуждать, а тем более подвергать, что-либо подобное сомнению, да по доброй совести не можем и думать об этом.