Франсиско Луке - Луна доктора Фауста

Филипп медленно поднял веки и увидел высокую статную женщину, одетую по обычаю баварских крестьянок. Он перевел взгляд на ее лицо...

- Матерь Божья Зодденхеймская! - невольно вырвалось у него.

Перед ним стояла жена дровосека, только еще краше и моложе. Высокими скулами, удлиненным разрезом глаз она напоминала женщин Востока, но только были эти чуть раскосые глаза по-германски синими. Медно-рыжие волосы обрамляли шафранного оттенка лицо, по шелковистой коже скользили теплые блики пылавшего в очаге пламени.

Пухлые губы дрогнули в улыбке, и смятение Филиппа возросло.

- Меня зовут Берта. Я хозяйка здешнего постоялого двора и жена капитана Гольденфингена. Вам не случалось ли, сударь, с ним встречаться? В голосе ее звучало такое лукавство, а искрящиеся глаза глядели так задорно, что Филиппу показалось - она превосходно осведомлена о его знакомстве с Андреасом.- Муж мой вечно в отъезде...

Филипп как в столбняке глядел на ее ловкое, поворотливое тело, на длинную стройную шею, на живое, подвижное лицо.

- Надеюсь, вам у нас придется по вкусу,- продолжал звучать чуть хрипловатый голос.- Вкусный ужин, веселая компания, мягкая постель. Можно выспаться на славу, если только... благородный рыцарь не предпочтет сну иных удовольствий...

Кровь ударила Филиппу в голову, прихлынула к щекам. Никогда прежде не доводилось ему встречать женщину, которая бы произвела на него столь ошеломляющее впечатление и вселила подобное желание.

Тут в комнату вошел старик.

- Ваша лошадка, сударь, наконец-то успокоилась,- как все глухие, непомерно возвысив голос, сказал он, и Филипп понял, что старик сильно туг на ухо.

Берта, не обратив на вошедшего никакого внимания, без околичностей предложила Филиппу:

- Так что лучше всего вам у нас заночевать... Тем более что мой супруг нынче делит ложе с Дунаем.

- Больше не брыкается, стоит смирно, ест овес,- твердил свое старик.

Открылась задняя дверь, и снова появилась Берта, с тарелками в руках и ковригой под мышкой.

- А я тотчас же поднимусь, приготовлю вам комнату,- продолжал Гольденфинген.- Отведу вам ту, что выходит на реку.

Берта осторожными маленькими шажками, чтобы не расплескать суп, приближалась к столу. Досада, которую чувствовал Филипп, пока хозяйки не было в комнате, теперь улетучилась. Ему с каждой минутой все сильнее хотелось заночевать. Берта поставила на стол тарелки - суп и изрядный кусок сочной, розовато-золотистой свинины. Филипп, преодолев себя, обратился к старику:

- Мне непременно нужно сегодня же ночью быть в Аугсбурге. Ночь сегодня лунная, я тронусь в путь до первых петухов.

- Как жаль, сударь. Но не смею противиться вашей воле. Пойду заседлаю вам коня, чтобы вы могли выехать сразу как отужинаете.- И он засеменил к выходу.

За соседним столом уже сидели четверо посетителей, громогласно призывая Берту. Прежде чем уйти на кухню, она многообещающе шепнула:

- Придет охота повидать меня - знай, я жду.

И с этими словами, не обращая внимания на крики проголодавшихся крестьян, выскользнула из комнаты.

Какое-то мгновенье Филипп оставался в нерешительности, но потом мысленно поручил себя своему небесному покровителю и постарался утопить в похлебке из бычьих хвостов манящий призыв Берты. "Если Парсифаль отверг домогательства прекрасной Кундри, то и мне надлежит поступить так же".

Мир снизошел в его душу; он вновь овладел собой и уже без помех взялся за ароматное жаркое.

"Как только она вернется, я заставлю ее понять, с кем она имеет дело, я докажу ей, сколь непреклонна моя добродетель",- думал он. Однако время шло, ужин был уже съеден, а Берта не появлялась, несмотря на отчаянные призывы посетителей. Филиппу казалось недостойным уехать, не противопоставив свое целомудрие ее распущенности. Но было уже очень поздно; следовало отправляться в путь.

Лютеций бодро рысил по освещенному луною большаку. Со стороны реки задувал свежий ветерок, небо было безоблачно и сплошь усеяно звездами - в такую ночь только и ехать. Так, изредка подстегивая жеребца, переходя с размашистой рыси на галоп, Филипп без остановки покрыл шесть миль. Когда же он поравнялся с развалившейся лачугой, луна скрылась за темной тучей, в отдалении грянул гром и сверкнула молния. Надвигалось ненастье. "Как некстати!" - с досадой подумал Филипп и пришпорил коня, чтобы успеть добраться до укрытия. Снова сверкнула молния, и вспышка на мгновение выхватила из тьмы фигуру женщины, прятавшейся под прикрытием стены. Над самой головой раздался оглушительный раскат, и жеребец шарахнулся, едва не сбив женщину с ног. Филипп спешился, привязал Лютеция, взглянул на свою случайную спутницу и не смог сдержать крик изумления, оказавшись лицом к лицу с прекрасной трактирщицей.