Сергей Нечаев - Торквемада

Историк Жан Севиллья приводит весьма интересные данные: «В ходе Реконкисты мусульмане остались на христианской территории. Их было 30 тысяч в Арагоне, 50 тысяч — в королевстве Валенсия (оно зависело от Арагонской короны), 25 тысяч — в Кастилии. В 1492 году падение Гранады увеличило до 200 тысяч число мавров, оказавшихся под юрисдикцией королевы Изабеллы и короля Фердинанда. Это было бедное население — мелкие ремесленники и сельскохозяйственные рабочие. Мудехары [29] Мудехар (исп. mudejar — прирученный, домашний) — представитель мусульманского населения, которое оставалось на территории Пиренейского полуострова, отвоеванной в ходе Реконкисты. остались свободными и могли практиковать свою религию… Но в целях достижения духовного единства Испании, при поддержке Церкви, Католические короли повели политику конверсии. После 1492 года двое из членов семьи Боабдила были обращены в католицизм. Считаясь инфантами Гранады, слившиеся с высшей испанской аристократией, они стали ярыми сторонниками Короны. Расизм — в том смысле, в котором мы это подразумеваем, — в этом деле отсутствовал. Епископ Гранады выучил арабский и стал обучать ему свое духовенство. Он издавал официальные вероисповедные документы на арабском и на кастильском».

Проблема заключается лишь в том, что условия договора в конечном итоге не были в полной мере соблюдены. Но вот по чьей вине это произошло?

Хуан Антонио Льоренте по этому поводу рассказывает: «Огромное множество мавров приняло христианскую веру притворно или совершенно поверхностно; в основе их обращения в новую религию лежало желание снискать уважение победителей; крестившись, они вновь стали исповедовать магометанство».

Жан Пьер Клари де Флориан констатирует: «Такой была капитуляция, условия которой испанцы соблюдали плохо».

Да, соблюдали плохо. Но почему? Побежденного эмира Боабдила со всеми его многочисленными родственниками направили в долину Пурхена, где ему выделили маленькую, но плодородную территорию, включая несколько небольших городков в районе Альпухарра. Здесь, окруженный послушными вассалами, преданными друзьями и любящим семейством, Боабдил начал новую жизнь, размеренную и спокойную.

Однако все попытки склонить Боабдила к отречению от ислама и принятию христианства оказались безуспешными. Это его упрямство и нежелание соблюдать достигнутые договоренности еще больше усилили недоверие к нему со стороны Изабеллы и Фердинанда, которые, зная о коварстве мусульман, не могли чувствовать себя полными властителями обретенных земель, пока на них проживал тот, кто мог бы попытаться восстановить свои права на трон. Поэтому смещенного эмира окружили шпионами, которые сообщали Католическим королям и Торквемаде обо всех словах и действиях Боабдила.

В конце августа 1493 года умерла жена Боабдила. После этого он, по словам Кристиана Дюверже, «немедленно продал Короне свои крошечные владения в Альпухарре и перебрался в Марокко. Его примеру последовала вся мусульманская элита Гранады».

Лишь после этого, когда основной отток прекратился, в 1499 году все гарантии терпимости по отношению к мусульманам были отменены, а ислам запрещен.

Принято считать, что Изабелла и Фердинанд пообещали, что в течение сорока лет инквизиция не будет вмешиваться в дела гранадских «новых христиан» (принявших крещение мавров называли морисками). Однако она все-таки была учреждена в Гранаде, и произошло это под тем предлогом, что туда скрылось очень много евреев, подозревавшихся в вероотступничестве. В результате к 1502 году все не принявшие крещения были высланы с этой территории.

Живший в XVIII веке доктор теологии Николя Бержье констатирует: «После завоевания Гранады инквизиция развернулась в Испании с такой силой и суровостью, какой никогда не имели обычные трибуналы».

Аделина Рюкуа в своей книге «Средневековая Испания» отмечает: «В Средние века религия была эквивалентом закона (люди жили по законам Магомета, по еврейским или по христианским законам), она лишь в XX веке стала явлением культуры».

Это очень важное замечание, ибо тот, кто не соблюдает закон, — преступник, а с преступниками нужно бороться.

По словам Кристиана Дюверже, «католическая религия станет для Фердинанда и Изабеллы средством реализации политики объединения».

Этот историк подчеркивает: «Фердинанду и Изабелле был брошен вызов: им предстояло объединить страну, раздробленную противоречивым ходом истории и средневековой политической организацией. Изабелла приняла простое решение: цементом единства Испании станет религия».