Н. Тархова - «Зимняя война» - работа над ошибками (апрель-май 1940 г.)

Мехлис: Вы здесь преувеличили, но человека 2—3 напишут.

Савченко: Вот здесь, т. Мехлис, в этом отношении совершенно прав. У нас есть зазнайство. Я дальше остановлюсь на техническом зазнайстве. Я этим хочу сказать, что если у нас о противнике говорят положительно, то к этому человеку начинают относиться с недоверием.

Здесь т. Павлов говорил о секретности. Мне пришлось в Берлине побывать в разных учреждениях и сугубо военных. Я не рисковал один ходить, а таскал с собой человек 5—10.

Мехлис: Свидетелей.

Савченков: Свидетелей. Мне пришлось идти к Беккеру. Я брал с собой 5—6 человек.

Мехлис: И он с Вами не говорил откровенно.

Савченко: Но я не рисковал идти один, брал людей, которые могли бы помощь оказать, которые командированы и понимают вопросы, но я сам не меньше их разбираюсь и брал их на всякий случай.

Относительно секретности . Я внимательно глядел, где бы найти стенную газету немецкую, но нигде ни листа не видел, а вот мы пишем на каждом шагу о наших недостатках на то, что у нас не хватает. А вот попробуйте дошибить до мозгов наших людей, что этого делать не нужно было бы. Вы и на себе, как начальник, будете чувствовать подозрительные взгляды, а у немцев садишься в поезд, идешь на полигон, на склад — везде висит немецкая физиономия и надпись: осторожно, шпионаж. Эту картину везде встретите.

Я хотел бы отдельно остановиться на вопросе подготовки молодого командного состава германской армии . Бывая на полигонах, мне пришлось столкнуться с артиллерийскими курсами. У всех офицеров масса орденских ленточек за польский поход в ноябре месяце. Я спрашивал людей — почему работали в Польше и оказались здесь. Оказывается, во время польского похода некоторые мелкие дефекты были отмечены. Командира батареи послали на 3-недельные курсы, чтобы немедленно выправить изъяны, а часть ушла. У немцев система подготовки командного состава поставлена очень гибко. Вот один мне рассказал, что после производства он стал лейтенантом, а потом ни одного следующего чина не получил без сдачи как бы дипломной работы. Дается задача, причем его заставляют работать не только в роте, но требуют работы в письменном виде, тогда он через некоторое время получает чин. Мне раньше представлялось, что раз офицер, то он шатается по кабакам и пьянствует. Неверное это представление. Немецкий офицер очень большую работу проводит. Он сидит до часу ночи — работает. У него один день отдыха был в неделю — в воскресенье, и он нигде не шатается. Нужно разбить это представление о противнике — раз он офицер, [то] шатается где попало. Противник готовится воевать, учится и заставляет учиться. А мы у себя почему-то этот вопрос обходим. При настоящем положении мы не будем иметь командира настоящего, культурного. Мы при таких условиях, которые имеются, никогда хорошего командира иметь не сможем. Мы сидим и потеем до 2—3 часов, и, безусловно, из-за нашей занятости мы упускаем целый ряд важных моментов [381]. Это к хорошему не приведет. В вопросах выработки идеологии прежде всего нужно ввести культуру.

О техническом зазнайстве . У вас имеется Б-4 [382], всем известный, и позднее, когда пришлось нам поехать к немцам, мы увидели, что у них на заводе Круппа делается больше в 3—4 раза, а мы об этом не знаем, значит, мы, не зная противника, начинаем хвастаться, а выходит, что в этих вопросах нужно быть всегда на страже, и если вы не будете заниматься нужной разведкой, то через 2—3 года можно оказаться побежденными, т.е. опереженными. Спрашивается, чем прикажите бить Б-4. Нам нужно иметь средства, и мы будем за них драться.

Дальше, хочу коснуться того, что какой-либо проходимец возьмет и напишет на командира, и начинает это письмо ходить, и никто из высшей дистанции этим не занимается, не расследует этого дела, и так, смотришь, люди по 3—4 месяца держат на себе это клеймо, хотя человек является совершенно невиновным и напрасно оклеветан. У нас в Управлении есть несколько таких примеров. Должен сказать, что нужного и должного расследования у нас нет, и здесь прямо проявляются такие вражеские вещи, что на заводах промышленности говорят, что заказы АУ можно не выполнять. Я считаю, что эти вопросы как раз относятся к вопросам идеологии, т.е. вопросы прав и ответственности должны быть отмечены и закреплены законом.

О разведке . Мне пришлось быть и наблюдать наших работников, я не буду называть фамилий и имен, не спрашивая об их работе, сразу узнаешь, что они занимаются разведкой. Есть сильные, крепкие, хорошие ребята, но через год из них ни одного разведчика не будет. Я с одним разговаривал. Он мне рассказал, что он разведчик, но на него пишут, что за ворота выйти нельзя. Я ему сказал, что ты просто не обращай внимания, пусть пишут, а у вас есть организатор, руководитель, который постоит за вас вовремя. Он мне ответил, — пока руководитель моей организации узнает, другая организация со мной разберется вперед. Если так люди, посланные на это дело, будут рассуждать, никакой разведки не будет и через 10 лет. Разведчик должен быть смелым человеком и не обращать внимания на то, что напишут на него.