Александр Кравчук - Закат Птолемеев

В действительности же — а здесь мы скорее должны верить рассказу Цезаря — Ахилла вообще не появлялся во дворце. С самого начала конфликта он находился с войском под Пелусием и сносился с Потином только через посланцев. Это верно, что, узнав о происках Потина, римский полководец приказал убить его; не исключено, что какую-то роль при этом сыграл цирюльник Цезаря и что царского опекуна убили во время пира, но всё это случилось позднее, когда гражданская война была уже в разгаре.

Зато вполне заслуживает доверия рассказ Плутарха о встрече Цезаря с Клеопатрой, тем более что он совпадает с описанием этих событий у Диона Кассия. Правда, между обеими версиями есть небольшое расхождение: по Диону, инициатива исходила от Клеопатры, а Плутарх пишет, что диктатор сам вызвал царицу. Впрочем, это не столь существенно. Гораздо интереснее другой факт, который мы должны признать абсолютно бесспорным: Клеопатра проявила тогда поразительную смелость. Прекрасно понимая, что она рискует жизнью, царица не побоялась почти совсем одна приехать в город и проникнуть во дворец, где на каждом шагу её подстерегали смертельные враги. Если бы её схватили — в порту или во дворце, — она была бы тут же убита и никто никогда не догадался бы о том, что с ней произошло.

Царица решилась на такое безрассудство, очевидно, потому, что считала своё положение отчаянным. По-видимому, Цезарь всё более определённо склонялся на сторону Птолемея и его сановников. И в этом нет ничего удивительного. Клеопатры он тогда ещё не знал, и судьба её была ему совершенно безразлична, а Птолемей и его сторонники уже оказали ему немалые услуги. Какие бы официальные заявления ни делал Цезарь, факт оставался фактом — смерть Помпея была для него даром небес. Клеопатра всё это понимала. Поэтому она видела единственный шанс на спасение в личной беседе с диктатором. Но, решившись на такой шаг, царица показала, что власть для неё дороже жизни.

Смелая поездка в Александрийский дворец даёт ключ для понимания поступков Клеопатры и в дальнейшем, во многие переломные моменты её жизни. Царицей всегда и прежде всего руководили честолюбие и жажда власти. Вот почему, проиграв в борьбе за власть, она лишила себя жизни.

Цезарь утверждает, будто он пренебрёг опасностью и остался в Александрии из-за неблагоприятных ветров — этесий, которые помешали ему выйти из порта. Какую ещё причину мог привести он — государственный муж, консул и диктатор, повелитель Рима? Не мог же он написать в своих записках прямо:

«Я остался в Александрии ради Клеопатры, потому что в случае моего отъезда она оказалась бы в смертельной опасности. Ради неё я сражался с войсками Ахиллы, хотя казалось, что они одним ударом уничтожат горстку моих солдат. Ради неё я пренебрёг делами Рима, хотя мои враги накапливали силы и готовились к новым войнам в разных провинциях…».

Однако, несмотря на предусмотрительную сдержанность Цезаря, подлинная причина александрийской войны с самого начала была известна всем. То, о чём деликатно умолчал полководец, дополнили очевидцы событий, свидетельства которых благодаря сочинениям Диона Кассия и Плутарха пережили века. До нас дошли и некоторые мелкие, но небезынтересные подробности о событиях тех лет. Например, то, что в глазах у Цезаря, когда он увидел отрубленную голову Помпея, стояли слёзы. Как настоящий мужчина, Цезарь ни разу не упомянул о своём впечатлении от этого ужасного зрелища. Зато лаконизм, с каким он пишет об отправленных к Ахилле послах, вызван причинами менее похвальными. Говоря, будто Ахилла приказал убить послов, даже не выслушав их, Цезарь хочет одного — опорочить египтянина. Действительно, такой поступок египетского военачальника был бы более чем странным. Это драматическое событие с большей достоверностью описано у Диона Кассия. По Диону, Ахилла, сразу разгадав намерения Цезаря, созвал солдатскую сходку, во время которой и были убиты послы. Он сделал это не сам, а подстрекнул своих людей, чтобы посредством преступления теснее связать их с собой.

Как же развивались события после того, как войска Ахиллы вступили в Александрию?

Здесь лучше всего снова предоставить слово Цезарю, потому что его записки всё же являются наиболее интересным и непосредственным источником:

«Полагаясь на эти войска и презирая малочисленность отряда Цезаря, Ахилла занял всю Александрию, кроме той части города, которая была в руках Цезаря и его солдат, и уже с самого начала попытался одним натиском ворваться в его дом. Но Цезарь расставил по улицам когорты и выдержал его нападение. В это же время шло сражение и у гавани, и это делало борьбу крайне ожесточённой. Войска были разделены на отряды; приходилось сражаться одновременно на нескольких улицах, и враги своей массой пытались захватить военные корабли. Пятьдесят из них было послано на помощь Помпею, и после сражения в Фессалии они снова вернулись сюда; всё это были квадриремы и квинкверемы [59] Квадрирема, квинкверема — суда с четырьмя и пятью рядами вёсел. , отлично снаряжённые и готовые для плавания. Кроме них двадцать судов — все палубные — стояли перед Александрией для охраны города. С их захватом враги надеялись отбить у Цезаря его флот, завладеть гаванью и всем морем и отрезать Цезаря от продовольствия и подкреплений. Поэтому и сражались с упорством, соответствовавшим значению этой борьбы: для одних от этого зависела скорая победа, для нас — наше спасение. Но Цезарь вышел победителем и сжёг все эти корабли вместе с теми, которые находились в доках, так как не мог охранять такого большого района малыми силами. Затем он поспешно высадил своих солдат на Фаросе.