Януш Майснер - Красные кресты

Являлся он внезапно, сильнейшим орудийным огнем сокрушал мачты и реи больших, неповоротливых кораблей, запаливал пожары в их высоких надстройках и ловким маневром избегал ответных залпов, уступая место одному из своих фрегатов. Прежде чем испанцы успевали повторно зарядить орудия, "Торо", "Ибекс" или "Ванно" дырявили ядрами их беззащитные борта, а когда на горизонте показывались паруса других испанских кораблей, привлеченных отголосками битвы, вся флотилии стремительно удалялась, предоставляя каравеллы их невеселой судьбе.

За две недели, между двадцать третьим июня и пятым июля, Мартену удалось таким образом потопить или серьезно повредить четыре неприятельских корабля. Но все эти победоносные стычки его нисколько не удовлетворяли. Френсис Дрейк желал знать, в который из портов Фландрии направляется Великая Армада, но пока он поручил ему действовать осторожно и рассудительно, да Мартен и сам понимал, что не следует рисковать, идя на абордаж на виду у всех вражеских сил, которые в любой момент могли прийти на помощь атакованным. Однако не было иного способа добыть "языка", как как только взять пленных, и именно такой возможности четыре капитана дожидались с растущим нетерпением.

В тот день - шестого июля на рассвете - четыре корабля под командованием Мартена вышли из Портсмута и направились на юго-восток, чтобы как обычно патрулировать Ла - Манш, в надежде, что удастся перехватить какого - то неосторожного капитана, плывущего в стороне от главных сил. Однако неспокойные воды пролива казались на этот раз пустыми и безлюдными, по крайней мере поблизости от берегов острова Уайт и графства Сассекс. Только около десяти, когда "Зефир", а за ним и "Торо","Ибекс" и "Ванно" переложили реи на противоположный галс примерно на полпути между Портсмутом и Дьеппом, Перси Славн, сидевший на марсе гротмачты, крикнул, что прямо к западу видны паруса одинокого корабля.

Мартен немедленно взобрался на марс, а различив двухпалубную легкую каравеллу с косым латинским парусом на бизань-мачте, велел спустить и флаг, и вымпел, а потом немного принять к ветру, чтобы пересечь её курс и оказаться между ней и солнцем, которое он хотел иметь за спиной.

Такой маневр, неторопливо повторенный Бельмоном, Уайтом и Пьером Кароттом, не должен был вызвать особых подозрений испанцев, тем более что наблюдение им затрудняли слепящие лучи солнца. Как бы там ни было, Ян рассчитывал, что неприятель примет его небольшую флотилию за группировку испанских кораблей.

Так и случилось. На протяжении целого часа каравелла спокойно плыла дальше тем же курсом, а приблизившись к дрейфовавшему "Зефиру" на расстояние двух орудийных выстрелов вывесила несколько сигнальных флагов, значения которых Мартен понять не мог, не зная установленного кода. Поэтому он ответил подъемом комбинации сигналов без всякого смысла, что тоже не было понято испанским капитаном, после чего он за пару минут выполнил поворот оверштаг и, поставив все паруса, помчался навстречу каравелле.

И тут же три оставшихся корабля, до тех пор лениво двигавшихся под зарифленными парусами, разлетелись во все стороны. "Ванно" помчался на север, "Ибекс" - на северо-запад, а "Торо" - на юг.

Неожиданный переполох - как оценили сей маневр испанцы - невероятно удивил их, но удивление возросло ещё больше, когда "Зефир" открыл огонь из носового орудия и ядро взметнуло фонтан воды перед самым носом каравеллы. Сигнал этот звучал вполне недвусмысленно: приказываю остановиться!

Прежде чем там смогли принять какое-то решение, над небольшим кораблем, который, казалось, летел прямо на них, взвился черный флаг с золотой куницей. Мартен не позволил испанцам опомниться: два новых ядра из его полкартаунов прошили паруса каравеллы, сорвав верхнюю марсарею на гротмачте.

Этого хватило, чтобы заставить выполнить приказ. Только теперь испанцы сориентировались, что оказались окруженными четырьмя неприятелями, каждый из которых мог использовать против них свои орудия, не опасаясь повредить товарищам. Их поймали в ловушку так ловко, что всякая оборона казалась безнадежной, потому от неё и отказались без долгих размышлений: шкоты были потравлены и огромные полотнища парусов поехали вверх на горденях, хлопая на ветру, пока не выпустили его из своего складчатого брюха.

Мартен сам был немного удивлен столь поспешной капитуляцией. Чтобы окончательно ошеломить испанских моряков, пролетел вдоль их левого борта, развернулся на фордевинд, сразу за кормой каравеллы спустил все паруса и, теряя ход, причалил к правому борту, чтобы в мгновение ока сцепиться с ним абордажными крючьями.