Алексис Трубецкой - Крымская война

Восстание началось ранним утром четырнадцатого декабря, и к одиннадцати часов Московский полк выстроился на Сенатской площади. С этого момента все, что могло обернуться неудачей для заговорщиков, обернулось именно так. Гвардейцы, которым по плану следовало захватить Зимний дворец, не смогли этого сделать. К Московскому полку не присоединились другие части. Что еще хуже — Трубецкой отказался участвовать в мятеже и не явился на Сенатскую площадь, чтобы стать во главе восставших войск. Темп был потерян, и Николай сумел перехватить инициативу. К четырем часам по периметру площади были установлены тридцать две пушки. Семь артиллерийских залпов по мятежникам заставили их рассеяться. Восстание было подавлено.

В последовавшие за этим месяцы по всей России прошли аресты. Множество декабристов, в том числе и Трубецкой, были приговорены к каторжным работам и сосланы в Сибирь; других разжаловали в рядовые и отправили на Кавказ. Тринадцатого июля 1826 года состоялась казнь пятерых руководителей декабрьского восстания. Так закончилась «первая русская революция». Третьего сентября состоялась коронация Николая, нового российского императора. Молодой царь торжественно поклялся, что отныне сделает невозможным мятежные действия тайных обществ, подобных организациям декабристов. Это обещание он сдержал.

Император Николай отличался от других европейских монархов. В то время как многим тронам угрожало пламя мятежей, население России в подавляющем большинстве относилось к своему царю с благоговением. Его власть не имела границ, над ним стоял лишь Бог. Парламента, который мог бы сдерживать государя, в России не было. Священнослужители признавали императора духовным главой Церкви. Власть царя, по сути, представляла собой сплав деспотизма былых времен, византийской теократии и военной диктатуры. Внушительная фигура императора, его гордая осанка как бы воплощали идею государственной власти. Немногочисленные интеллектуалы и либералы, которые осмеливались возражать Николаю (а кое-кто даже решался на попытку дворцового переворота), неизбежно оказывались в одном из отдаленных азиатских уголков его необъятной империи, где раскаивались в своем безрассудстве. Царь не был связан ничем и всегда поступал по своей воле.

Вместе с тем Николай был довольно простодушен, и королева Виктория быстро поняла, что перед ней человек честный, твердый и решительный. Не лишенный благородства, император мог заставить окружающих «почувствовать престиж его титула». Обычно сдержанный и недоверчивый, Николай мог проявить и дружелюбие и тогда «очаровывал всех своей искренностью». К участникам Польского восстания 1830 года он не проявил ни малейшего снисхождения, и его жестокость вызвала к нему ненависть миллионов. В то же время эта суровость усиливала впечатление от его облика и даже увеличивала удовольствие от общения с царем, когда тот находился в добром расположении духа. Николай был человеком слова, и большинство государственных деятелей Европы не имели оснований усомниться в его личной честности. Эти качества делали Николая истинным джентльменом — в том смысле, который вкладывают в это понятие англичане: ведь дипломатические договоренности с ними нередко скреплялись простым рукопожатием и parole de gentleman [9] Словом джентльмена (фр.) . .

Николай обладал безграничной энергией и развитым чувством долга. Он принял на себя значительную долю реальных дел по управлению страной. В отличие от своих предшественников, он назначал русских на главные административные должности и окружил себя весьма способными и одаренными советниками. Министром юстиции был назначен Дмитрий Дашков — человек «неподкупный, несмотря на искушения, и сочетающий в себе редкую эрудицию и истинную страсть к делу». Графу Е. Ф. Канкрину государь поручил осуществление грандиозной работы по кодификации законов империи; результатом этого труда явился свод законов в сорока пяти томах. Граф Александр Бенкендорф получил в свое ведение печально известное Третье отделение канцелярии его величества, которое было призвано, говоря словами самого Бенкендорфа, «покровительствовать утесненным и наблюдать за злоумышлениями и людьми, к ним склонным». Столь продуманной системы управления Россия еще не знала. Восхищение императора точностью и порядком, царящими в прусской армии, чувствовалось в постановке дела во всех государственных департаментах. Доклады, комиссии, бумаги, бумаги, бумаги… Вскоре возникла необходимость учредить государственную комиссию «по изысканию путей уменьшения необязательной корреспонденции».