Андрей Смирнов - «Соколы», умытые кровью. Почему советские ВВС воевали хуже Люфтваффе?

Примерно со 140-го самолета, с мая 1941 г., вместо правого носового и нижнего ШКАСов стали устанавливать 12,7-мм пулеметы Березина – сначала БТ, а с лета – УБТ. Из этого мощного оружия с дульной энергией 1634 кгм (впятеро большей, чем у ШКАСа) и 48-граммовой (опять-таки впятеро более тяжелой, чем у ШКАСа) пулей 186можно было надежно поражать «мессершмитты» даже на дальних дистанциях – 400 м и более. Однако самый опасный сектор («сзади-сверху») по-прежнему прикрывал маломощный ШКАС. А конструкция нижней установки была далека от идеала. Крупнокалиберный пулемет в ней монтировался на турели ЛУ-Пе-2 – видоизмененной МВ-2, обслуживать которую в тесном фюзеляже «пешки» было весьма неудобно. Перископический прицел ОП-2Л, как уже отмечалось, имел очень узкое поле зрения, и после нескольких резких маневров своего или атакующего самолета стрелок-радист терял пространственную ориентацию. А восстановить ее, прильнув к блистерам в бортах фюзеляжа, было нелегко: эти овальные окна обеспечивали обзор только в стороны. Наконец, рукав, по которому в нижний БТ (УБТ) подавалась патронная лента, первоначально был жестким, из-за чего ленту подчас заедало уже после первого выстрела...

Испытав в июльских боях 1941-го оба эти варианта оборонительного вооружения (с 4 ШКАСами или с 2 ШКАСами и 2 пулеметами Березина), фронтовые экипажи (например, в 410-м бомбардировочном авиаполку особого назначения и в 13-м скоростном бомбардировочном ВВС Западного фронта) оценили стрелковое вооружение «пешки» как слабое и «недостаточно продуманное» 187. На это наложились слабая стрелковая выучка штурманов Пе-2 и тактическая грамотность немецких летчиков-истребителей. Так, в ходе Смоленского сражения пилоты 51-й истребительной эскадры люфтваффе атаковывали «пешки» сзади-сверху – там, где у бомбардировщика стоял не БТ, а ШКАС. При этом они еще с дальних дистанций начинали обстреливать Пе-2 из пулеметов – провоцируя этим неопытных советских штурманов открывать ответный огонь, т.е. впустую расходовать боекомплект неэффективного на этих дистанциях ШКАСа. После же того, как у штурмана заканчивались патроны (ввиду исключительной скорострельности ШКАСа это случалось очень быстро), Bf109 стремительно сближались с бомбардировщиком и безнаказанно расстреливали его в упор из пушки – стремясь поразить бензобаки. Последние были протектированы и имели систему наддува азотом, что, казалось бы, должно было исключить их возгорание. Однако на полевых аэродромах азота, по-видимому, не было – а одни лишь протекторы не могли предотвратить пожар, если бак был поражен из пушки (или из пулеметов, но зажигательными пулями). Кроме того, немцы быстро выявили, что на Пе-2 не протектированы расходные топливные бачки, размещавшиеся рядом с моторами. Вот, видимо, почему участвовавшие в Смоленском сражении летчики 13-го скоростного бомбардировочного авиаполка отмечали высокую пожароопасность «пешки» – хотя тот же В.Швабедиссен указывает, что поджечь Пе-2 даже в 1941 г. было трудно 188. Трудно – но для опытного летчика-истребителя вполне возможно...

Правда, если Пе-2 было не меньше девятки и летели они в плотном строю – позволявшем встречать атакующих сосредоточенным огнем нескольких самолетов – спасти их могли и ШКАСы. Так, в ходе боев «пешек» 40-го бомбардировочного авиаполка ВВС Черноморского флота с Bf109 над северными подступами к Крыму в октябре 1941 г. выявилась «закономерность: группы Пе-2 в составе девятки несли потери только в тех случаях, когда отдельные самолеты по тем или иным причинам отрывались от строя» 189. Огненные трассы, тянувшиеся к ним сразу от девяти ШКАСов, оказывали сильное психологическое воздействие на пилотов «мессеров» и заставляли их выходить из атаки еще на дистанции 500—800 м, поразить бомбардировщик с которой было практически невозможно. Но после того, как осенью 41-го Bf109 оснастили лобовым бронестеклом, их летчики стали откровенно игнорировать маломощные ШКАСы штурманов Пе-2. Зимой – весной 1942 г. они уже безбоязненно подходили к Пе-2 сзади на 100—150 м и спокойно расстреливали хвостовое оперение бомбардировщика. «[...] Нас сбивают как цыплят», – с горечью говорил тогда один из пилотов «пешек» 190.

Правда, еще в конце июля – августе 1941 г. на Пе-2 отладили систему питания нижнего БТ (УБТ) и добавили пятый пулемет – ШКАС, – для которого в обоих бортах смонтировали по шаровой установке, так что стрелок-радист мог перебрасывать этот пулемет с борта на борт (в феврале 1942 г. шаровые установки заменили на шкворневые с несколько бульшим углом обстрела). Однако самый важный в воздушном бою пулемет – верхний – заменили на крупнокалиберный УБТ только в апреле – мае 1942 г. (производственников страшило неизбежное при подобной переделке конструкции снижение темпов выпуска самолетов). О том, чего стоила фронтовым частям эта задержка, можно судить по поведению летчиков-фронтовиков, прибывавших на завод № 22 за новыми «пешками». Они «наотрез отказывались принимать машины, оборудованные по старому образцу. Дело иногда доходило до угроз оружием [...]» 191. Не зря первый вариант установки УБТ в кабине пилота и штурмана назвали ФТ – «Фронтовое требование»... Правда, это была всего лишь шкворневая установка с такими же малыми углами обстрела по горизонту, что и ТСС-1, и точно так же открытая сзади (так, что поток воздуха мешал разворачивать пулемет). Но в июне 1942-го ФТ заменили полностью экранированной турелью ВУБ-1 с углами обстрела 110° влево и 88° – вправо.