Хельмут Ханке: Люди, корабли, океаны. 6000-летняя авантюра мореплавания

В горах Ливана есть одна труднодоступная долина. И по сей день шумят там под ветром кроны могучих древних кедров. Около четырехсот деревьев составляют эту уникальную рощу. По числу годовых колец можно заключить, что первые побеги деревьев-старожилов увидели свет в те самые времена, когда в соседних долинах стучали топоры древнесирийских судостроителей. Их суда славились большой прочностью, ибо в распоряжении мастеров было достаточное количество длинных досок из прочнейшего ливанского кедра, заросли которого простирались некогда до самого побережья. Прочность конструкции была необходима, чтобы судно выдержало натиск штормовых волн.

От троса, который египтяне натягивали между носом и кормой, чтобы уберечь корпус судна от разламывания, отказались, поскольку к тому времени древние сирийцы (еще раньше, чем финикийцы!) сделали важнейшее в истории судостроения изобретение: они первыми построили судно с килем и шпангоутами.

Сирийские корабли отличались от египетских и в других деталях. Об этом свидетельствуют рельефы дворца Саргона II, хранимые в Лувре, и записи Геродота. Штевни судов были высоко приподняты. Как и египетские суда, они, наряду с парусным вооружением, имели весла. Несколько позже принцип постройки судов с килем и шпангоутами переняли финикийцы.

Полную противоположность пузатым торговым судам являли собой узкие и длинные военные корабли. На них также был двойной привод: ветер и мускульная сила. Каждый военный корабль имел в носовой части таран, выдающийся из корпуса судна на расстоянии нескольких ладоней от воды. Чтобы удобнее было грести, борта делали невысокими. Для увеличения скорости впоследствии ввели второй И третий ярусы весел (греки называли суда с тремя ярусами весел триерами ). На нижних ярусах на веслах работали главным образом рабы. Просто уму непостижимо, как все это множество людей могло в столь ограниченном пространстве работать, сражаться и спать!

На триере, помимо военной команды, было втрое большее число гребцов, чем на простом судне ( монере ).

Кроме того, имелась еще и запасная команда гребцов для всех трех ярусов весел, поскольку высокую скорость в течение длительного времени (что на военных кораблях требовалось нередко) можно было обеспечить, лишь заменяя уставших людей отдохнувшими. Принимая во внимание, что рабы, используемые для работы на веслах, в большинстве случаев приковывались за ногу к своей банке, такая смена людей была делом весьма непростым. Гигиенические условия на рабских галерах не поддаются никакому описанию. В случае же кораблекрушения рабы шли на дно вместе с судном, ибо некому было позаботиться о том, чтобы их расковали.

Малая высота бортов и узость военных кораблей наносили ущерб их мореходным качествам. С полным доверием можно отнестись к записям в хрониках античных историков, сообщавших о гибели целых военных флотов во время сильного волнения на море. Кто напишет волнующую историю этих катастроф, когда преследователь сам превращался в гонимого? Остается лишь надеяться, что гидроархеологам удастся в дальнейшем извлечь кое-какие затонувшие суда из их подводных склепов. Не исключена возможность и того, что технические особенности конструкции и боевого снаряжения извлеченных на солнечный свет кораблей окажутся для нас совершенно неожиданными. За определенную компенсацию финикийцы предоставляли в распоряжение воюющих держав свои корабли вместе с командами. Их солдаты были опасными, свирепыми в бою противниками. Финикийцы считали своими владениями не какую-либо определенную территорию, а отдельные торговые поселения по берегам Средиземного моря, связанные между собой морским путем, — например, такие города, как Сидон, Тир, Карфаген, Кадис, Тарсис и другие финикийские перевалочные и судостроительные базы.

В сущности говоря, финикийцы представляли собой особого рода сообщества связанных единой целью и вместе с тем конкурирующих между собой морских разбойников и торговцев. По примеру крито-микенцев они создавали «индустрию» предметов роскоши, приносящих высокий барыш и легко транспортируемых, — пестрое художественное стекло, краски из крови пурпурных улиток, драгоценные украшения, тушь и т. д. Свои производственные рецепты они хранили в столь же строгой тайне, как и маршруты своих судов и географические открытия. На берегу они владели узловыми пунктами важнейших караванных путей. А их торговые связи простирались от Индии до Африки и Англии.