Сергей Куличкин - Душа и слава Порт-Артура

В этих условиях начальнику сухопутной обороны пришлось отвлекать внимание на борьбу с новой напастью. По крепости поползли пораженческие слухи, источником которых был не скрывающий этого генерал Фок. К своим распространяемым среди офицеров запискам, порочащим Кондратенко, Горбатовского, Науменко, Рашевского, он присовокупил письмо, в котором откровенно призывал сдать Порт-Артур. «Осажденную крепость можно сравнить с организмом, пораженным гангреной, — писал Фок. — Как организм рано или поздно должен погибнуть, так равно и крепость должна пасть. Доктор и комендант должны этим проникнуться с первого же дня, как только первого призовут к больному, а второму вверят крепость…»

Роман Исидорович старался не обращать внимания на пустопорожнюю болтовню и нападки в свой адрес «бешеного муллы», как прозвали Фока в Артуре. Но оставить без последствий предательскую пропаганду не мог. Писать официальный рапорт он не стал, а в частном письме просил Стесселя оградить офицеров крепости от подобных наставлений. Кондратенко мало верил, что начальник укрепрайона примет решительные меры, но надо было хотя бы немного укротить зарвавшегося Фока.

Стессель, однако, не думал даже слегка пожурить своего старого друга. Более того, он сам активно включился в работу по подготовке крепости… к сдаче. Пока это была еще хорошо замаскированная деятельность. Но вся цепь поступков и распоряжений, отдаваемых Стесселем в последнее время, свидетельствовала о том, что он решил сдать Порт-Артур. Прежде всего, пользуясь правом личного обращения к царю, генерал-адъютант начал подспудно готовить его к возможной капитуляции, сообщая почти в каждом донесении завышенные сведения о потерях и заниженные о возможности крепости обороняться. Так, после третьего штурма он доложил царю, что снаряды пришли к концу, а между тем в Порт-Артуре к этому времени насчитывалось 213 562 штуки всех калибров. Стессель не мог не знать этих цифр, ибо все они отрабатывались в его штабе. Не менее странным был и его приказ о минировании всех фортов и укреплений. Мысль эта принадлежала все тому же Фоку, но Стессель развил ее и стал претворять в жизнь.

Кондратенко узнал об этом от коменданта форта № 2 поручика Фролова. Честный, принципиальный офицер нашел в себе силы воспротивиться приказу начальника укрепрайона и обратился к Роману Исидоровичу с рапортом. Кондратенко был взбешен и в самой решительной форме потребовал отмены абсурдного распоряжения. Ему с большим трудом удалось убедить Стесселя, что преждевременное минирование укреплений только подорвет веру солдат в свои силы.

И уж совсем неожиданным явилось решение Стесселя в начале ноября прекратить всякие оборонительные работы на второй и третьей линиях. Именно в то время, когда продолжалось усиление японской осадной армии, 2 ноября из Японии прибыли последние подразделения вновь сформированной 7-й дивизии, значительно пополнился парк одиннадцатидюймовых гаубиц. Маршал Ояма лично прислал генералу Ноги для усиления осадных работ три роты саперов. К середине ноября японцы овладели напольными рвами фортов № 2 и № 3, во многих местах проникли через рвы и достигли эскарпов. Ноги, обескураженный постоянными неудачами, не спешил с новым штурмом, но в Токио и главной квартире Маньчжурской армии придерживались иного мнения. Имея в тылу столь мощный укрепленный пункт русских, маршал Ояма не решался начать активные действия в Маньчжурии. Беспокоился и вице-адмирал Того, которому не давала покоя, хотя и медленно, но все-таки продвигающаяся вперед эскадра Рожественского. Ведь в Артуре оставались в боевой готовности довольно приличные морские силы. Все это вынудило японский генштаб, не считаясь с мнением Ноги, отдать приказ о новом штурме.

Вновь, как и месяц назад, Ноги наметил основными пунктами атаки батарею литера Б, Куропаткинский люнет, форты № 2 и № 3, третье укрепление. На штурм шли четыре дивизии: 1, 9, 11, 7-я — всего более 50 тысяч человек. Задача перед войсками стояла прежняя: прорвать линию обороны, захватить форты и укрепления крепости.

Русские имели на передовых позициях и в общем резерве около 18 тысяч человек.

В 8 часов утра 13 ноября начался четвертый штурм. Как всегда, обшей атаке предшествовала артиллерийская подготовка, продолжавшаяся без малого четыре часа. Особенно интенсивно обстреливался участок обороны от батареи литера А до Курганной. В полдень над фортом № 2 поднялся огромный столб дыма и пыли. Японцы произвели взрыв под бруствером. Сразу поднялась в атаку пехота. По всему Восточному фронту развернулись ожесточенные бои.