Мария Жукова - Маршал Жуков — мой отец

Дорогой мой братец меньшой, Георгий Константинович, хочу я тебе описать свою жизнь и свое здоровье, конечно, уже старость подошла, здоровье плохое, живу в маленькой отсталой деревушке в лесу, нас 7 домиков и всех 15 едоков старых и малых, зимой, конечно, очень скучно, летом весело. Зимой зажжем свои лампы, куда-нибудь соберемся посидеть от скуки в один домик, чего-нибудь поговорим, потом разойдемся все по домам своим. Дорогой мой братец меньшой и дорогой наш друг Георгий Константинович, Вы извините меня, может, я Вам чего-нибудь плохо написал, я сколько лет Вам собирался написать письмо, я очень люблю Вас, как родное свое дитя и как свою родимую матушку, мой дорогой братец меньшой, любезный Георгий Константинович, я Вас прошу, если Вы можете, пришлите свою маленькую фотокарточку мне на память. Я буду беречь Вашу память и на груди буду таскать любимого своего полководца, ученика, правнука Суворова».

Этим безыскусным письмом фронтовики были тронуты до слез. Один генерал сказал мне, что у него в сердце — такая же любовь к Жукову, только подобными словами выразить он ее не может. «Конечно, — пошутил другой ветеран, — ты же профессор…».

После награждения фельдмаршалом Монтгомери маршалов Жукова, Рокоссовского и генерала армии Соколовского британскими орденами. Берлин. 1945 г.

Отец был единственным Маршалом Советского Союза, уволенным в отставку [26] Это решение противоречило статусу о воинском звании Маршала Советского Союза, согласно которому лица, удостоенные этого звания, не подлежат увольнению в отставку. и подверженным травле в таких масштабах. Он был полностью отстранен от родной армии, вообще от какой бы то ни было работы. Он писал Хрущеву, просил предоставить любую работу: мог командовать округом, возглавить военную академию, даже стать просто рядовым (!) преподавателем. Но получал сухие отказы: «В настоящее время предоставить Вам работу представляется нецелесообразным».

Его не включили в группу генеральных инспекторов. И что еще страшнее, ему не давали «свободно дышать»: осуществлялся постоянный контроль за тем, что он говорит, как оценивает внутреннюю и внешнюю политику государства, не критикует ли руководителей партии и правительства, новое, пришедшее ему на смену руководство министерства обороны. Его вызывали в ЦК, заставляли давать письменные показания по тому или иному доносу. Председатель комиссии партийного контроля Шверник, как вспоминал отец, «счел уместным пригрозить пальцем: смотри, Жуков, может хуже получиться, не забывай свое положение».

Посетивший отца на даче в 1958 году полковник В. С. Стрельников вспоминал, что задал Жукову вопрос, не приезжал ли к нему после отставки маршал Василевский, который был отцом мужа Эры Георгиевны, и получил ответ: «Я и он не хотим давать повода для домыслов досужих фантазеров. Еще скажут, что мы затеваем какой-нибудь заговор… Уже не раз звонили ночью, что за мной приедет „черный ворон“». Кто это делал, он не знал, и добавил: «Общение у нас с Василевским есть» (оно сохранилось до конца жизни. — М. Ж. ).

В докладной записке Председателя КГБ В. Е. Семичастного Хрущеву от 27 мая 1963 года говорилось, что семья Жукова собирается осенью выехать на юг, тогда и будут «предприняты меры к ознакомлению с написанной им частью воспоминаний» о войне. А что значит «предприняты меры»? Это значит, что произведут обыск.

Брежнев от имени Хрущева требовал от отца вести себя, по его же собственному выражению, «тише воды, ниже травы». В архивах сохранилась протокольная запись заседания Президиума ЦК от 7 июня 1963 года. «Выступили Хрущев, Брежнев, Косыгин, Суслов, Устинов. Приняли решение: тт. Брежневу, Швернику, Сердюку вызвать в ЦК Жукова Г. К. и предупредить (что он ведет не те разговоры. — М. Ж. ). Если не поймет, тогда исключить из партии и арестовать».

Невольно вспоминаются строки из письма отца к маме от 19 октября 1969 года: «…Имей в виду: З. Т. Сердюк вместе с Л. (Л. И. Брежневым. — М. Ж. ) по заданию грозного Хруща вызывали меня и грозили спустить в преисподнюю».

О той обстановке, которая сложилась вокруг отца, говорят следующие слова, высказанные им жене дома. Они были подслушаны «органами» и изложены Семичастным в докладной записке в ЦК КПСС о настроениях Жукова 17 июня 1963 года: «Я вообще никуда не хожу, ни с кем не встречаюсь… я вообще ушел от мира сего и живу в одиночестве, так как чувствую, что меня на каждом шагу могут спровоцировать».