Феликс Чуев - Так говорил Каганович

Ей заплатили. Заплатили и написали за меня, она подписала. Бывшая жена сына звонит ей и говорит: «Ты наврала!» Придумали ведь, надумали ловко, такое впечатление, что все правдиво, с толком. Гладкие вруны такие.

Каганович упомянул здесь о сыне. Считаю нужным пояснить. В 30-е годы Каганович один из влиятельнейших членов Политбюро, ближайший сподвижник Сталина. Живет в Кремле с женой и дочерью. Жена Кагановича Мария Марковна постоянно болела. Мая подросла, ей уже пятнадцать лет. Родители захотели взять из детского дома ребенка. К тому же, у многих высших руководителей страны в ту пору были приемные дети — у Сталина, Молотова, Ворошилова… Наверно, это тоже имело значение.

— Мая, — сказал отец дочери, — поезжай в детские дома, посмотри, может, тебе понравится какой-нибудь маленький мальчик, давай возьмем его, будем воспитывать.

Мая поехала с порученцем Кагановича Н. Г. Сусловым. В одном из детских домов приглянулся ей мальчик — беленький, голубоглазый. Он тоже сразу, с первых минут, привязался к Мае. Привезли его домой, в Кремль. Родители посмотрели: — Хороший мальчик, но кто же скажет, что он наш сын? Вот если бы черненький…

Пришлось Мае поехать еще раз. Выбрала черноволосого мальчика. Но его уже не привозили в Кремль, чтоб не травмировать, а только сфотографировали. Родители. посмотрели карточку — понравился. Привезли. Было в нем что-то восточное, похоже, узбекское. Подкидыш, на вид — годика два с половиной. Больше о нем ничего не было известно — кто он, от каких родителей… Но сам он себя называл почему-то Юрой Барановым. Стал Юрием Кагановичем.

Мальчик он был, что называется, трудный. И няньке, и учительнице доставалось от него. Но вырос, окончил военное училище. А дальше жизнь сложилась не совсем удачно. Трижды женился. Служил на Севере и в Читинской области. Умер очень рано — в сорок четыре года. Остались дочь и сын от разных жен.

Лазарь Моисеевич считал их собственными внуками и посылал им деньги из пенсии.

— Я думал, — продолжал Каганович, — отвечать на эти «Аргументы и факты» или не отвечать, а потом меня уговорили, что стоит ответить, составить такую штуку. О евреях. Мне приписывают, что я наговорил на них черт знает что. Это вранье, конечно.

— На вас уже столько собак повесили…

— Да, да. Но эта версия… Какая-то цель у нее была, я даже и не знаю. Нацепили, что вроде бы я о евреях плохо отзываюсь. В каждой нации есть хорошие люди и плохие люди. Нельзя же отрицать этого. Я никогда не захваливал евреев, с сионистами я боролся, боролся активно, решительно в свое время.

А этот самый Рой Медведев пишет, что я — антисемист! — восклицает Лазарь Моисеевич. — Будто бы ко мне на дачу для перевода фильма с французского привезли еврейку. А я будто сказал: «Не надо мне таких!» Никогда у меня таких переводчиков не было, никогда не было кино на даче. Выдумал доктор истории.

— Многие считают вас наоборот, сионистом, Лазарь Моисеевич.

— Начали с того, что я — сионист. А была брошюрка Иванова о сионизме.

— «Осторожно — сионизм!»

— В этой брошюрке было, что какой-то Л. Каганович из Гомеля в шестнадцатом году послал деньги в сионистскую организацию. Л. Каганович из Гомеля. Но это не про меня.

— А подумали, что это вы.

— Народ так подумал, все так подумали, — возмущается Каганович. — Во-первых, отчества нет. Только «JI». Во-вторых, 1916 год. А я в шестнадцатом году был в Екатеринославе и состоял председателем районной партийной организации. И об этом пишет Серафима Ильинична Гопнер, старый большевик, которая приехала от Ленина в шестнадцатом году в Екатеринослав, имела ко мне явку и имела связь только со мной как с председателем партийной организации екатеринославской. И я с ней связь держал, она описывает подробно, большая статья у нее была напечатана. О Гопнер слыхали?

— Да, конечно.

— Она описывает подробно, как я с ней связь держал, как я выступал на партийном собрании, как я хорошо организовывал и расставлял наших постовых, которые наблюдали за тем, чтобы за нами не было слежки. Много историй. Она имела дело со мной. Я ей позвонил, что мы должны поехать с ней — на порогах Днепровских, за Екатеринославом, митинг, общепартийное собрание… Организовали мы, подготовляли. Она будет делать доклад. Ко мне на квартиру явились уполномоченные районов — Бондарев, Голядко, Василий Михеичев, Григорий Береговой. И был такой Зайцев, железнодорожник.