В ярком и большом исследовании С. Ф. Платонов более полно раскрыл сложный внутренний кризис второй половины XVI в., вылившийся позже в Смуту. С. Ф. Платонов различал три периода в развитии московской Смуты: династический, социальный и национальный.
В результате прекращения династии в конце XVI в. возник политический кризис, питательной почвой для которого была давняя вражда «московской верховной власти с родовой княжеской аристократией» (выражением этой вражды была, в глазах С. Ф. Платонова, опричнина). Для второго периода Смуты характерно «разложение государственного порядка и падение политической самостоятельности Москвы вследствие социального междоусобия». Главным фактором социальной борьбы, как полагал С. Ф. Платонов, было восстание Болотникова, имевшее целью не только смену царя, но и «общественный переворот в смысле низвержения крепостного порядка».
В период национальной борьбы происходит восстановление «государственной самостоятельности и общественного порядка, разрушенного Смутой и иноземным завоеванием». [10] Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв. М., 1937, с. 475–476.
В конце концов Смута уничтожила старое боярство и нанесла поражение казачеству. «Верх и низ московского общества проиграли игру, а выиграли ее средние общественные слои». [11] Там же, с. 291, 412, 430.
С. Ф. Платонов развил знаменитую схему В. О. Ключевского, согласно которой все классы русского общества последовательно входили в Смуту «в том самом порядке, в каком они лежалй в тогдашнем составе русского общества». Бояре начали Смуту, затем настала очередь дворян, позже поднялись низы.
После революции советские историки предприняли попытку критически преодолевать концепцию Смуты, разработанную В. О. Ключевским и С. Ф. Платоновым. В их работах на первый план был выдвинут фактор классовой борьбы. М. Н. Покровский писал, что Смута началась не сверху, а снизу. [12] Покровский М. Н. Русская история в самом сжатом очерке, ч. 1. М., 1920, с. 66.
Оценивая события начала XVII в. в рамках теории «торгового капитализма», некоторые историки пришли к выводу, что в то время в России имел место мощный взрыв классовой борьбы — «крестьянская революция», или «крестьянская война». [13] Фирсов Н. Н. Крестьянская революция на Руси в XVII в. М.; Л., 1927, с. 61; Томсинский С. Г. Крестьянское движение в феодально-крепостной России. М., 1932, с. 27.
Новую трактовку получил вопрос о самозванцах, появление которых связывали теперь не с иностранной интервенцией, а с внутренними событиями. В глазах С. М. Дубровского Лжедмитрий I был казацким царем, возглавившим казацкую революцию в России. [14] Дубровский С. М. Крестьянские войны в России XVII–XVIII вв. — В кн.: Крестьянские войны. М., 1925, с. 44–46.
Труды Б. Д. Грекова и И. И. Смирнова открыли новую страницу в изучении событий начала XVII в. Б. Д. Греков исследовал проблему закрепощения крестьян в России в конце XVI в. и доказал что становление крепостного права подготовило почву для восстаний начала XVII в. [15] Греков Б. Д. Крестьяне на Руси, кн. 2. М., 1954, с. 310.
И. И. Смирнов отверг представления о самозванческом движении как проявлении казацко-крестьянской революции и. впервые всесторонне изучил восстание Болотникова. В своем фундаментальном исследовании И. И. Смирнов доказывал, что восстание Болотникова 1606–1607 гг. фактически и явилось первой крестьянской войной в России. [16] Смирнов И. И. Восстание Болотникова. М., 1951, с. 491, 498.
Преодолев тезис о том, что «революция» в начале XVII в. носила непрерывный характер и связана была с выступлениями как Болотникова, так и самозванцев, ранняя советская историография в определенной мере отказалась также от цельного взгляда на Смуту как единый комплекс внутренне связанных событий. [17] Термин «Смута», выдвинутый русской исторической мыслью уже в XVII в., получил одностороннее толкование в буржуазно-дворянской литературе. «Смуту» трактовали как проявление анархии, антиобщественный бунт низов. М. Н. Покровский наполнил указанный термин новым содержанием, увидев в «Смуте» цепь восстаний народных масс. Однако И. И. Смирнов неправомерно отверг понятие «Смута», объявив это понятие буржуазным. Тем самым И. И. Смирнов способствовал отходу от взгляда на события XVII в. как на единый клубок социальных, политических и военных потрясений.
Изучение Смуты вели теперь по нескольким в значительной мере изолированным друг от друга направлениям. Наряду с трудами по истории Крестьянской войны Болотникова появились многочисленные работы о борьбе с польско-шведской интервенцией в начале XVII в. [18] Генкин Л. Б. Ярославский край и разгром польской интервенции в Московском государстве в начале XVII в. Ярославль, 1939; Любомиров П. Г. Очерк истории Нижегородского ополчения 1611–1613 гг. М., 1939, и др.
В литературе впервые утвердился термин «интервенция» применительно к иностранному военному вмешательству в дела Русского государства. Самозванцы Лжедмитрий I и др. стали рассматриваться исключительно как орудие иностранных интервентов. Тем самым игнорировался факт поддержки самозванцев социальными низами, служивший проявлением классовой борьбы. Изучение политической борьбы, интервенции и классовой борьбы оказалось разъединенным.
Читать дальше