Леонид Млечин - КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы

В январе 1918 года знаменитая писательница Зинаида Гиппиус записала в дневнике: «Очень странен и подозрителен этот комитет на Гороховой „по борьбе с контрреволюцией и саботажем“. Главные буйства идут оттуда… Левые эсеры признались, в частном разговоре, что Гороховая, 2, — это их „охранное отделение“. Там, конечно, есть уже и опытные филеры, из старых. Всякий день строятся какие-нибудь „заговоры“».

В Санкт-Петербурге на углу улицы Гороховой и Адмиралтейского проспекта и поныне стоит дом, где в декабре 1917 года расположилась Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Сейчас в этом здании находится музей, где воссоздана обстановка, в которой работал председатель ВЧК Феликс Эдмундович Дзержинский.

До революции там помещалось управление санкт-петербургского градоначальника, в первые дни после Октябрьской революции заседала Чрезвычайная комиссия по охране города во главе с будущим маршалом и наркомом обороны Климентом Ефремовичем Ворошиловым. Тогда Ворошилов казался более важным и опасным человеком, чем Феликс Эдмундович Дзержинский.

Как только его не именовали! И козлобородым палачом в кавалерийской шинели. И кровопийцей. И маньяком. И садистом. Кем же он был в действительности? Дзержинский родился 30 августа 1877 года в имении Дзержиново Ошмянского уезда Виленской губернии (ныне Столбцовский район Минской области) в семье мелкопоместного дворянина. У его матери Хелены было восемь детей — Альдона, Станислав, Казимир, Ядвига, Игнатий, Владислав, Феликс, Ванда. Рассказывают ужасную историю. Однажды Феликс и Станислав решили пострелять по мишени, и вдруг появилась сестренка Ванда… Ей было четырнадцать лет, чья пуля ее убила — Феликса или Станислава — осталось неизвестным. В 1917 году бандиты зарезали Станислава Дзержинского. Он работал в банке, вернулся домой, и его убили — хотели ограбить. Феликс учился в гимназии, но учебу не закончил. В восемнадцать лет вступил в социал-демократический кружок, затем в партию «Социал-демократия Королевства Польского и Литвы». С этого момента и до 1917-го Дзержинский занимается только одной партийной работой. Профессиональный революционер — так это тогда называлось.

В 1897 году он был арестован в первый раз и выслан на три года в Вятскую губернию. Через год бежал, вернулся в Вильно, оттуда перебрался в Варшаву, где агитировал рабочих присоединяться к социал-демократам.

В начале 1900 года он вновь арестован. Сидел в Варшавской цитадели и в Седлецкой тюрьме. В 1902-м его выслали на пять лет в Сибирь. По дороге он бежал и перебрался за границу: в те времена это было несложно. Однако вскоре вернулся. В июле 1905-го новый арест. Но тут началась первая русская революция, и осенью он подпал под октябрьскую амнистию. В конце 1906-го его снова арестовали, но отпустили под залог.

Через год опять арест, суд и ссылка в Сибирь, в Енисейскую губернию. Однако вскоре Дзержинский вновь бежал, после чего работал в Польше.

После побега из ссылки Феликс записал в дневнике: «Жизнь такова, что требует, чтобы мы преодолели наши чувства и подчинили их холодному рассудку». Ради революции он заставил себя забыть о любимой женщине.

В 1912 году его арестовали и теперь уже взялись за него по-настоящему: приговорили к трем годам каторги. Отбывал он ее в Орле. Когда этот срок закончился, его повезли в Москву и в 1916-м стали судить за старое. Добавили еще шесть лет каторги. Отбыть этот срок он не успел: его, как и других политических заключенных, освободила Февральская революция.

Дзержинский участвовал в том историческом заседании ЦК партии большевиков 10 октября 1917 года в Петрограде, где было принято решение о подготовке вооруженного восстания. Именно Дзержинский в тот день предложил «создать для политического руководства на ближайшее время Политическое бюро из членов ЦК». Предложение Дзержинского понравилось: политбюро существовало до августа 1991 года.

За неделю до революции Горький опубликовал в газете «Новая жизнь» статью под названием «Нельзя молчать!». Он требовал от большевиков заявить, что они не собираются устраивать восстание. Если это произойдет, предупреждал писатель, «вспыхнут все темные инстинкты толпы, раздраженной разрухою жизни, ложью и грязью политики, люди будут убивать друг друга, не умея уничтожить своей звериной глупости». Предупреждение Горького большевики с возмущением отвергли.