Борис Тененбаум - Великий Наполеон

Ней был хорошим солдатом и никаким политиком. Он принял решение – и, по-видимому, на душе его стало легко и просто: думать ни о чем больше было не нужно, хозяин вернулся.

В ночь с 19 на 20 марта Наполеон со своим авангардом вошел в Фонтенбло. Уже в 11 часов вечера 19 марта король со всей семьей бежал из Парижа по направлению к бельгийской границе.

20 марта 1815 года Наполеон вступил в свой верный Париж.

Новый министр внутренних дел нового императорского правительства, Лазар Карно [2], был крайне озабочен донесениями, которые он получал с мест. По всему получалось, что страна на грани гражданской войны. Роялисты выступали вполне открыто, в Бретани начиналось восстание, и с английских кораблей им уже выгружали оружие и припасы. На стенах в Париже развешивались всякого рода плакаты, например, такой:

1. «Ежегодно мне должны приносить в жертву для бойни триста тысяч человек.

2. Если понадобится, я увеличу эту цифру до трех миллионов.

3. Все эти жертвы будут посланы почтой на главную бойню».

Огромный успех имело объявление:

«Вознаграждение в два миллиона франков любому, кто вернет потерянный мир» .

Найти этот потерянный мир пытался император Наполеон. Он слал и слал письма всем, с кем только мог надеяться найти контакт, но на его послания ему не отвечали, и даже более того, они не принимались. Коленкур, восстановленный в своей должности министра иностранных дел, пытался найти хоть одну щель в глухой стене дипломатической изоляции Франции – тщетно. Во Францию вернулись братья Наполеона, даже Люсьен. Но из маршалов времен его былой славы присутствовали только Ней и Даву. Мюрата он отказался принять – тот в марте 1815-го, по-видимому, рехнувшись, объявил поход за воссоединение всей Италии, пошел из Неаполя на север и, разумеется, был разбит австрийцами. Помощи Наполеону он этим не оказал, а вот из Неаполя союзники вышибли его немедленно. Он добрался до Тулона, но император не захотел его видеть.

Правительство Наполеона в 1815 году держалось на трех людях – на нем самом, на Лазаре Карно, ставшем министром внутренних дел, и на маршале Даву, назначенном на пост военного министра. Из всех маршалов Наполеона он был, возможно, самым лучшим. Во всяком случае, принадлежал к той же категории, что и Ланн, и Массена, то есть был способен к самостоятельному командованию. Именно ему принадлежала главная заслуга в победе под Иеной – он сделал там больше, чем сам Наполеон. Император и его маршал недолюбливали друг друга – Даву был человек независимый и очень многое в поведении своего повелителя не одобрял. Однако сейчас у него было чувство, что война на пороге, что надо защищать Францию и что он должен сделать для этого все, что он только может. Так Даву стал министром. Совершенно то же самое сделал и Карно – отказавшись служить Наполеону в годы его славы и могущества, он в 1815 году взялся за неимоверно трудный пост министра внутренних дел – надо было защищать Францию.

В правительстве появился и еще один человек, хорошо нам знакомый, – Жозеф Фуше. По-видимому, Наполеон решил, что его следует или расстрелять, или привлечь на свою сторону, каким бы неверным и зыбким ни было бы его сотрудничество. Все решит оружие в ближайшее же время, а пока пусть Фуше будет хотя бы не в лагере врага.

Повторяя удавшийся ему однажды ход с Сийесом, Наполеон принял новую конституцию. Ее написал Бенжамен Констан. Русская версия энциклопедии Wikipedia называет его, в частности, «… гражданским мужем госпожи де Сталь …». Ну, это не совсем точно – они действительно длительное время были близки, но сейчас Бенжамен Констан дружил уже не столько с ней, сколько с Жюли Рекамье. Весной 1815 года Бенжамен Констан полагал, что его ждет неминуемая тюрьма, если не что-то похуже – за неделю до бегства короля он совершенно открыто, письменно и печатно, называл Наполеона Нероном и бранил его диктаторские привычки. Однако Наполеон встретил его самым ласковым образом, поручил разработать документ, который составил бы основу Конституции новой, «либеральной» Империи, и подписал все 67 статей ее, не поправив и запятой. Бенжамен Констан был от него в полном восторге. Что думал Наполеон по поводу подписанной им Конституции – сказать трудно.

Он был очень занят – срочно формировал новую армию.

В Вене, как мы знаем, было принято решение: ни в коем случае не мириться. Войска вооружались и снаряжались со всей возможной поспешностью. Фактам надо было смотреть в лицо. Денег не было. Бюджет Империи за 1812 год включал доходы на сумму в 876 миллионов франков, но более 226 миллионов поступали как регулярные взносы покоренных стран, и теперь, конечно, этот источник дохода иссяк. Кампании 1813-го и 1814-го докончили опустошение казны, и правление Бурбонов ничего в этом плане не улучшило.