Борис Тененбаум - Великий Наполеон

Пруссия надеялась выставить 100 тысяч человек, Россия спешно формировала новые полки, которые подтягивались к западной границе. Свою помощь обещала и Швеция. Делалось все возможное для того, чтобы расколоть германскую Рейнскую Конфедерацию, где теоретически Наполеон был протектором. В Саксонии, например, на стороне союзников были симпатии и народа, и армии – но Эжен де Богарнэ успел собрать кое-какие части и установил на Эльбе некий защитный барьер. Так что король Саксонии колебался, не зная, на чью сторону ему встать.

К соглашению с союзниками в непрямой форме присоединилась и Австрия – в январе 1813-го она подписала с Россией мир. Формально Наполеону трудно было к этому придраться – в конце концов, Австрия воевала с Россией довольно условно, и после того, как французские войска – или то, что от них осталось, – ушли обратно за Неман, в австро-российской войне смысла никакого не было.

Начиная с 1809 года австрийской внешней политикой управлял бывший посол Австрии в Париже Клемент фон Меттерних. И делал он это чрезвычайно ловко – без всякой суеты, осторожно и аккуратно, он отводил государственный корабль Австрийской Империи в сторону от наполеоновской Империи. На поверхности все было гладко – родственная дружба между императором Францем и его возлюбленным зятем, Наполеоном Первым, продолжала цвести. Но, как сказал австрийский фельдмаршал князь Карл Шварценберг:

«… брак, который был заключен по политическим причинам, может быть по политическим причинам и расторгнут …»

К этому дело и шло, а покуда Австрия спешно вооружалась.

Совершенно такие же меры принимал и Наполеон. Досрочный призыв дал ему 137 тысяч человек – но их еще надо было обучить. В армию немедленно включили части Национальной Гвардии, включая и ту 1-ю когорту, которая так неудачно оказалась вовлеченной в заговор генерала Мале. Из всех этих «когорт» сформировали 88 линейных пехотных батальонов, достаточное количество для 22 новых полков четырехбатальонного состава. Канониры флота были использованы для формирования новых артиллерийских батарей – пушки, как правило, были слишком тяжелыми для использования на суше, но все орудия, которые можно было таскать четверкой лошадей, с кораблей сняли. Наполеон знал, что пехота у него уже не та, что была, и пытался возместить ее худшее качество увеличением количества артиллерийских стволов. Это было трудно – не хватало ни пушек, ни лошадей для упряжек.

Нехватка лошадей была вообще одной из самых трудных проблем – в России оказались погублены не только упряжные лошади, но и вся французская кавалерия. Наполеон считал, что пехотинца можно обучить за 3–4 месяца, и зима 1813 года и была использована как раз для этой цели – но кавалериста надо учить куда дольше, а уж если ему не на чем ездить…

Остро ощущалась нехватка кавалерийских командиров. В общем, восстановить свою кавалерию Наполеон так и не смог, но 3000 человек, взятых из жандармерии, все-таки составили какое-то ядро. Целью было собрать 657 тысяч человек, что оказалось неосуществимым. Но весной 1813-го у Наполеона оказалось все же побольше 400 тысяч войска, разбросанного по всем концам его бескрайней Империи, с малочисленной и плохой по качеству конницей, недостаточной артиллерией, с нехваткой офицеров и крайне измотанным высшим командным составом.

Призыв 1813 года шел, если так можно выразиться, в двух направлениях – призывники нередко дезертировали. Армейская кокарда теперь многим казалась не гордым знаком принадлежности к лучшей в мире Великой Армии, а пропуском на тот свет.

Плохо было даже с маршалами. Мюрат, на которого Наполеон возлагал надежды по реорганизации вырвавшихся из России войск… вокруг созданных запасов в Вильно, бросил все и уехал в свой Неаполь. Его сменил Эжен де Богарнэ, но и ему пришлось отступать до тех пор, пока он не смог стабилизировать фронт в Саксонии. На его голову при этом сыпались проклятия и выговоры Наполеона из Парижа – кстати, совершенно несправедливые. Ситуация была такой, что с ней вряд ли справился бы и он сам. A Эжен, его пасынок, был толковым человеком, но чудес творить не умел. Ему пришлось оставить и Варшаву, и Берлин. 27 марта 1813 года пал даже Дрезден. Данциг и Гамбург тоже были уже потеряны, когда 15 апреля Наполеон выехал из Парижа к своей армии, расположенной в Германии. Он знал, что вместо запланированной им было военной кампании между Вислой и Одером ему придется воевать у Эльбы, имея в тылу очень ненадежных германских «союзников».