Юрий Скуратов - Вариант дракона

Мне же все эти аппаратные игры были, честно говоря, непонятны, и я незамедлительно пришел к Илюшину как к своему земляку. Мне вообще было непонятно, как можно чураться человека. Мы начали общаться, часто обедали вместе, он кое-что подсказывал…

Встретившись на этот раз в Кремле с Илюшиным в его роскошном кабинете, мы вспомнили недавнее прошлое, объединяющее нас. Разговор получился хороший. Я понял, что одолел и этот барьер. В задачу Илюшина входила подготовка нашей встречи с президентом. Илюшин сказал мне:

— Имейте в виду, за последнее время через президента прошли тысячи людей. Готовьтесь отвечать очень четко, лаконично. Вам его не обмануть, даже если очень захотите, поэтому будьте искренним.

— А я всегда искренен, всегда открыт. Ни двойного дна, ни камня за пазухой у меня нет.

Илюшин дал несколько советов, как держаться на встрече, и мы расстались.

Наша встреча состоялась в начале октября 1995 года. Я тогда искренне верил в президента, верил в то, что все трудности — временные, ему удастся изменить нашу жизнь к лучшему. Я и в 1996 году голосовал за Ельцина, считал — против голосовать нельзя: все-таки мы находимся в одной команде. А закон команды — это закон команды: на чужаков не играть, в свои ворота мячей не забивать, удары чужаков не пропускать.

Принимал меня Борис Николаевич в Кремле, в своем рабочем кабинете. Что меня поразило? С Ельциным мне доводилось встречаться раньше, и не только в Москве, а в первую очередь — в Свердловске, — поэтому первое, что бросилось в глаза: это был очень нездоровый человек. Лицо расплывшееся, неживое. Было такое впечатление, что он в большом количестве употребляет медицинские препараты. Еще мне показалось, что он активно использует грим.

Беседа была непродолжительной. Один из вопросов, который он задал задал исподволь, не впрямую, — был связан с моей политической благонадежностью. Я сказал — и это было совершенно искренне, — что раньше мы о таком рынке, какой имеем сейчас, даже мечтать не могли, раньше мы вообще едва ли не большую часть жизни проводили в очередях. Поездка за границу раньше приравнивалась к Государственной премии, а сейчас пожалуйста, в любую страну…

Дальше Ельцин сделал словесный проброс в адрес Совета Федерации, который не захотел утвердить Ильюшенко, сказал, что на этот раз он надеется Совет Федерации уговорить.

— Но вы тоже готовьтесь, — предупредил он меня.

Встреча эта состоялась днем, а вечером о ней уже сообщили едва ли не все каналы телевидения и радио. Хотя прогнозы строили разные. Ведь после Ильюшенко обязанности Генпрокурора исполнял Олег Иванович Гайданов, которого в шутку называли «И.о. и.о.». Исполняющий обязанности исполняющего обязанности. Гайданов успел даже переехать в ильюшенковский кабинет и обосноваться там. Многие считали, что у Гайданова немало шансов получить кресло главного прокурора России — во всяком случае, не меньше, чем у меня. Ведь впереди еще было заседание Совета Федерации — органа, который Ельцин считал капризным. Но, как говорится, Бог не выдаст, свинья не съест.

На меня разом набросились журналисты — публика, которую еще вчера я не знал, телепередача «Герой дня» незамедлительно пригласила в прямой эфир.

Тут надо отдать должное Александру Григорьевичу Звягинцеву — он, несмотря на то что Гайданов продолжал сидеть в кресле Генерального прокурора и не одобрял общения своих подчиненных со мною, — пришел ко мне и сказал:

— Юрий Ильич, ходить на передачу «Герой дня» не советую.

— Почему?

— Когда вас утвердят в должности, тогда идите смело, а сейчас — нет.

Я прислушался к этому совету. Как потом показало время — совет был правильным.

Гайданов, к сожалению, начал интриговать против меня, — это я почувствовал очень скоро. Но я был не один, у меня были очень хорошие помощники и советчики — Александр Яковлевич Сухарев, Анатолий Иванович Алексеев — бывший начальник Академии МВД, перешедший работать в наш институт, другие сотрудники. Они во многом помогли мне.

Совет Федерации я прошел с первого раза. У многих это даже вызвало удивление: ведь Ильюшенко прокатывали столько раз… А тут с первого захода.

С другой стороны, российским губернаторам надоело в Генпрокурорах иметь вечного «и.о.».

Представлял меня Совету Федерации Виктор Степанович Черномырдин. У него есть одна отличная черта — доброжелательность. Речь моя была уже написана, апробирована, так что особо я не волновался. Готовился ко всякому, но чувствовал — пройду. Результаты голосования ошеломили всех, в том числе и меня. Ни одного голоса не было против, лишь один воздержавшийся.