Дэвид Дуглас - Норманны. От завоеваний к достижениям. 10501–100 гг.

Вторая половина XI столетия явилась для Европы во всех отношениях переломным временем. Не будет преувеличением сказать, что историческое пространство континента вошло в этот период одним, а вышло совершенно другим. По сути дела, мы можем утверждать, что именно в конце этого времени, на рубеже XI и XII вв., появляется на свет тот феномен, о котором написано столь много, — феномен цивилизации средневекового Запада. Все основные характеристики средневекового общества, проявлявшиеся на территории бывшей империи Каролингов и в несколько меньшей степени — за ее пределами, сформировались к этому времени: феодальная иерархия и формы зависимости крестьянства, разветвленная и многообразная, однако всегда достаточно монолитная структура церковной организации, наконец, главный и центральный феномен Средневековья — рыцарство со всем комплексом его атрибутов.

К концу периода, на рубеже веков, произошел перелом, принципиальная важность которого в очень незначительной степени была осознана самими современниками, однако с точки зрения исторической перспективы представляется чрезвычайной. Мы имеем в виду отчетливый переход Европы к внешней агрессии и завоеваниям. Этот фактор на многие века стал главным для характеристики всего того, что предпринимали европейские государства, и всецело определил облик Европы — «культуртрегера» и «локомотива истории». Завершился процесс созданием колониальной системы и своеобразной пирамидальной структуры мирового сообщества, которая рухнула в свою очередь в основном в рамках второй половины XX столетия. Осознавшая себя как нечто самостоятельное и самодостаточное к концу раннего Средневековья, Европа отважилась на крестовые походы, имевшие колоссальное значение для дальнейших путей ее развития.

Наиболее примечательно то обстоятельство, что практически во всех сферах повседневной жизни христианской цивилизации Запада в эти десятилетия второй половины XI в. отчетливо проявилось влияние в общем-то весьма скромного по численности и занимаемой территории этнополитического элемента — норманнов. Так получилось, что, ворвавшись в историю в начале X в. в результате отвоевания у франков земель бывшей Нейстрии, расселившиеся здесь норвежские и датские викинги сформировали совершенно особое государство с неповторимым стилем жизни (хотя и в рамках общих раннесредневековых тенденций) и отчетливо повышенной политической и военной активностью. Видимо, ключевым в оценке этого факта должно быть осознание того обстоятельства, что в будущей Нормандии соединились характеристики двух обществ, являвшихся эталонами разных полюсов раннесредневековой Европы.

Северо-запад Франкского королевства был в числе безусловных лидеров прогресса феодализации, достаточно густонаселен и занимал стратегическое положение на континенте, находясь на берегу Ла-Манша и монополизируя все кратчайшие пути на Британские острова. В то же время Скандинавия была безусловным энергетическим центром альтернативы христианского Запада — своеобразного «клуба аутсайдеров» из скандинавских, славянских, балтских и финно-угорских территорий, хранивших до последнего архаический уклад жизни и на несколько веков законсервировавших особенности своего дофеодального языческого мира. Бурная эпоха викингов разрушила этот мир почти до основания, и порождена она была именно выходцами из Скандинавии. Норвежцы и датчане, приплывавшие на своих драккарах в Англию и Францию, представляли собой наиболее мобильную (физически и социально), агрессивную и предприимчивую часть исторически более молодого и динамичного мира Севера. В результате сочетание этих потоков, слияние их в некую новую реальность, и породило феномен Нормандии, выделявшейся на фоне сопредельных раннефеодальных государств как образец централизации, силы и натиска.

Две основные точки приложения усилий норманнов (хотя теперь было бы гораздо ближе к истине именовать их нормандцами) — Англия и южная Италия. По сути дела, эти точки были не основными, а единственными, поскольку на остальных направлениях активная завоевательная политика норманнов практически отсутствовала. Но в обоих регионах норманнских лидеров ждал безоговорочный успех и череда блестящих побед, а в перспективе — создание новых и весьма могущественных государств.