Уинстон Черчилль - Британия в новое время (XVI-XVII вв.)

Яков I, чья внешняя политика была неудачна, а внутренняя несла на себе печать фаворитизма, не имел авторитета ни в Европе, ни у себя в стране. На первый взгляд может показаться, что Англия вступила в эпоху упадка. Но это впечатление обманчиво: в стране уже вызревали новые, энергичные и полные жизни силы. Елизаветинские епископы изгоняли малейшие признаки пуританского духа из государственной церкви. Хотя они уничтожили церковную организацию пуритан, их небольшие группы продолжали нелегально встречаться. Систематического преследования инаковерующих не было, но мелочные ограничения и надзор препятствовали их мирным богослужениям. Прихожане местечка Скруби в Ноттингшире во главе с пастором Джоном Робинсоном и управляющим имением архиепископа Йоркского Уильямом Брустером решили искать религиозной свободы за границей. Они покинули Англию и обосновались в Лейдене, надеясь найти убежище среди терпимых и предприимчивых голландцев. В течение десяти лет английские пуритане боролись за то, чтобы обеспечить себе хотя бы сносное существование. Будучи мелкими фермерами и сельскохозяйственными рабочими, они не находили себе места в промышленном обществе приморской страны; их национальность стала барьером, препятствующим вступлению в ремесленные цеха; у них не было ни капитала, ни профессиональной подготовки. Единственное, чем они могли заниматься — это грубая ручная работа. Англичан, при всем их упорстве и настойчивости, ждало в Голландии довольно мрачное будущее.

Гордясь своей принадлежностью к английской нации, они не позволяли себе родниться с местным населением. Власти относились к ним с симпатией, но практической помощи оказать не могли. Пуритане начали думать, как бы перебраться на новое место.

Для пуритан эмиграция в Новый Свет представляла собой бегство от развратившегося мира.

Там они могли добыть средства к существованию, не сталкиваясь с помехами со стороны голландских цехов, и исповедовать свою веру, не встречая преследования со стороны английских священников. Как пишет один из их числа, «место, о котором мы думали, — это какие-то обширные и незаселенные территории в Америке, плодородные и пригодные для обитания, свободные от цивилизованных жителей, где есть только дикари, бродящие туда и сюда и мало отличающиеся от диких зверей».

В течение всей зимы 1616–1617 гг., когда Голландии вновь угрожала война с Испанией, взволнованная пуританская община обсуждала планы на будущее. Ее ждал смертельный риск.

Пугало многое: неизвестные опасности, голод, неудачи предшественников. К ним добавлялись страшные рассказы об индейцах: о том, как с людей сдирают кожу, как срезают и поджаривают на углях мясо на глазах у жертв. Но Уильям Брэдфорд, будущий губернатор новой колонии, высказал аргументы, которые поддерживало большинство. В своей «Истории Плимутской колонии» он выразил те взгляды, которых придерживались многие из его сторонников, описал встреченные ими трудности: «Все великие и благородные деяния сопряжены с большими трудностями и должны предприниматься и преодолеваться с требуемой для того смелостью. Опасности были огромны, но не отчаянны; трудности многочисленны, но преодолимы — прежде всего потому, что они ожидаемы, но не неизбежны; многого можно было опасаться, но не все опасения оправдывались; другие неприятности можно предусмотреть заранее и в значительной мере предотвратить через употребление добрых средств; и решительно все можно либо вынести, либо превозмочь с Божьей помощью, твердостью и терпением. Понятно, что должны быть веские причины, чтобы предпринимать подобные деяния. Нельзя пускаться в столь рискованные предприятия из любопытства или надежды на обогащение, как делали многие. Но положение пуритан не было обычным, их цели отличались добротой и благородством, а стремления — законностью; вот почему они могли ожидать благословения Божьего в своих делах. Хотя некоторые из них должны были расстаться в Америке с жизнью, здесь же они могли найти успокоение, и их усилия будут достойны почитания. Они жили в Голландии, как в ссылке, в плохих условиях, и великие несчастья могли вскоре обрушиться на них, потому как двенадцать лет мира заканчивались и не было никаких перемен, только били барабаны, возвещая скорую войну. Испанцы могли оказаться столь же жестоки, как и дикари Америки, а голод и болезни в Голландии так же горьки, как и в Америке, но свободы здесь меньше, чем там».