Лоуренс Бергрин - Марко Поло. От Венеции до Ксанаду

Это все о благочестии. На деле же ничто не восхищало Марко более, чем монгольский воин. Он наводил страх на всю Европу, его ремеслом было искусство наездника, насилие и разрушение. Воины представлялись загадочным и опасным племенем стоявших вне закона, яростно преданных друг другу, посвятивших жизнь погоне за властью людей. Они вели суровую жизнь и подчинялись лишь одному закону: собственному кодексу чести. Благородному Марко они казались теснее связанными с жизненными силами природы, чем их утонченные китайские подданные. Неудивительно, что он подпал под их обаяние.

Его преклонение перед их доблестью прорывается сквозь формальную литературную позолоту, наложенную Рустичелло. «Богатые и знатные носят одежду из золота и одежду из шелка, и под верхней одеждой — дорогие меха соболя, горностая и белки (то есть пестрый мех) и лисицы, и всякие другие шкуры, очень богатые; и все их облачения и отороченные мехом одежды очень красивы и большой цены», — рассказывает Марко читателям. «Оружие их — луки, и стрелы, и очень хорошие мечи, окованные железом, а иногда копья и топоры, но они предпочитают лук всякому другому оружию, потому что они непревзойденные лучники, лучшие в мире и с детства овладевают этим искусством. А на спинах они носят доспехи из шкуры буйвола и других животных, очень толстые, из вываренных шкур, очень крепких и прочных. Они достойные мужи, победоносные в сражении и весьма доблестные, и очень яростные, и мало берегут свою жизнь, подвергая ее всяческим опасностям». Европейцы при мысли об этих воинах трепетали; Марко Поло подошел к ним так близко, что мог различить блеск их глаз и кумысную вонь изо ртов, и его это опьянило.

Намного уступая числом своим противникам, не имея общей религии и общего языка, монголы покорили целый азиатский континент. Задача казалась невыполнимой, но они справились всего за несколько лет. Причину этого Марко видел в беззаветной преданности монголов воинскому долгу. Вдохновленные единодушным стремлением всегда и всюду служить своему повелителю, они казались куда более крепкими и стойкими, чем воины-европейцы. Философия завоевания была проста и жестока: война и только война. В войне участвовали все. «Мирных жителей среди них не было», — отмечает историк Дэвид Морган. В монгольской армии были представлены все слои общества. По словам Джувайни, монгольский воин был «крестьянином в воинском облачении, потому что при нужде каждый из них, от высших до низших, берет меч, лук или копье».

Такая концентрация усилий произвела на Марко глубокое впечатление. «Когда войско идет на войну, — пишет он, — отважнее всех иных преодолевают они трудности, и часто, когда бывает в том нужда, движутся или стоят на месте без всякой пищи, кроме кобыльего молока и мяса убитой ими дичи, на которую они охотятся с луками». При необходимости «они двое и трое суток проводят, не слезая с седла». Он заключает свое описание откровенным восхвалением героев: «Они лучше всех людей на свете выносят труды и великие лишения, и удовлетворяются скудной пищей, и по этой причине лучше всех могут завоевывать города, земли и царства». Эта суровая, но энергичная жизнь была воплощением власти и силы, это была свобода, это было осуществление всех мечтаний молодого путешественника.

Марко не раз подчеркивает ошеломительную величину монгольского войска. «Когда повелитель татар идет на войну, он берет с собой войско в сто тысяч всадников» — неслыханное для Европы количество. Несмотря на такие размеры, монгольская армия строилась на замечательно простых принципах организации. Военачальник, или генерал, «выбирает главного в каждом десятке, и в каждой сотне, и в каждой тысяче, и в каждом десятке тысяч, так что командующий держит совет только с десятью лицами». То же распространяется вниз по цепи подчинения: каждый начальник передает доклады десяти подчиненных одному вышестоящему, и тот поступает так же. Такая система позволяла монголом проводить крупные операции на равнине, в горах или в долинах. У них даже имелась сложная сеть шпионажа. Лазутчики разведывали дороги и долины впереди армии, и таким образом «никто не мог нанести им неожиданный удар ни с какой стороны».

Близко познакомился Марко с еще одним тактическим приемом монголов. «Они живут большей частью молоком, — сообщает он, — и у них до восемнадцати коней и кобыл на каждого мужчину, и когда один конь утомлен дорогой, они сменяют его. Они не запасают с собой еды, кроме двух кожаных мехов, в которые наливают молоко для питья, и еще берут маленький глиняный горшок, в котором варят пишу». Если они не могут взять с собой мяса, говорит он, они убивают дичь в пути, «вынимают желудки и очищают их, наполняют водой, а потом берут мясо, которое хотят сварить, кладут его в желудок, уже наполненный водой, и варят на костре, а когда пища готова, съедают мясо вместе с котлом». Привыкнув к суровой скудной жизни, монгольский воин мог целыми днями обходиться без горячей пищи и даже не разводить костра. Для поддержания сил «они живут кровью своих коней; каждый прокалывает жилу своего коня и, припав к жиле ртом, пьет кровь, пока не насытится, а потом останавливает ее». Для крови своих лошадей они находили и другие необычные применения. «Они носят кровь с собой и, когда хотят есть… кладут ее в воду и дают раствориться, а затем пьют. И так же они поступают с высушенным кобыльим молоком. Они кипятят молоко, затем сливки, всплывшие на поверхность, перекладывают в другой сосуд и делают из них масло, потому что, пока они остаются в молоке, молоко нельзя высушить. Затем молоко выставляют на солнце, и так оно высыхает. И, отправляясь на войну, они несут около десяти фунтов сушеного молока… в маленьких кожаных флягах». Смешивают с небольшим количеством воды, и «таков их завтрак».