Лоуренс Бергрин - Марко Поло. От Венеции до Ксанаду

Чем более Марко вдумывается в почитание «идола», тем больше находит аналогий с христианством. «Они устраивают празднества в честь своих идолов в разное время, как мы в честь своих святых, и у них есть нечто вроде календаря, где установлены дни праздников их идолов».

Углубляясь в систему взглядов буддистов, он пытается объяснить лунный календарь: «У них имеется лунный календарь, как у нас — месячный, и по нему они отсчитывают времена года. Есть у них дни поста, в которые идолопоклонники ни за что на свете не убьют животное или летучую птицу, не прольют кровь пять дней подряд, или четыре, или по меньшей мере три, и не станут есть мяса, убитого в эти пять дней, и они соблюдают их, как мы, христиане, соблюдаем пятницу и субботу и другие посты».

Позже он обнаружил еще больше сходства между буддийскими и христианскими ритуалами. «Все идолы имеют посвященные им соответствующие дни, в каковые дни устраивают торжества, поклонения и великие празднества во имя их каждый год, как и у наших святых есть особые дни». Святое и низменное как будто смешиваются и становятся равнозначными. Все это озадачивает и сбивает с толку молодого венецианца.

Описания больших монастырей, представленные Марко, были встречены европейцами с недоверием. Некоторые заведения насчитывали две тысячи монахов, «которые служат идолам по своим обычаям, которые одеваются более благопристойно, чем все прочие». Монахи «выбривают макушку головы и бреют бороды, — отмечает он, — вопреки обычаю мирян. Они устраивают празднества для своих идолов с пением и огнями, каких нигде больше не видано».

За монастырскими стенами царила анархия. «Мирянин может брать до тридцати жен, — говорит Марко. — Он почитает первую жену главной и лучшей. Если он видит, что одна из его жен состарилась и не хороша, и не приятна ему, он может выгнать ее, если хочет, и взять другую, какую пожелает. Они берут в жены кузин, также дозволяется брать жен своего отца, кроме своей матери, а также жен братьев и других родственников». Обдумывая этот обычай с точки зрения морали, он с отвращением заключает: «Они живут, как животные, не зная закона».

Контрастом сексуальной свободе и анархии была жизнь — «очень трудная и грубая», которую вели «сенсины». Марко называет их «людьми великой воздержанности согласно их обычаю». Они стремились избегать чувственных удовольствий в любой форме. Даже пища, которую они ели, была самой грубой. «Ничего, кроме крупчатки и отрубей, то есть шелухи, которая остается от пшеничного зерна», — как выяснил Поло. «Они готовят ее, как мы готовим пойло для свиней: берут эту крупчатку, то есть отруби, кладут в горячую воду, чтобы размягчить, оставляют на некоторое время, пока все зерна не отделятся от шелухи, а потом едят такую размоченную, лишенную всякого вкуса». Но это не все самоограничения относительно пищи. «Они постятся много раз в году — невеликая потеря, учитывая, как ограниченна их диета, — и не едят ничего, кроме отрубей, и пьют воду, и много времени проводят в молитве, так что жизнь их безмерно трудна». Семейная жизнь не освещала их бесцветное существование, полное самоотречения и духовного жара, потому что монахи «ни за что на свете не берут жен». Даже их одеяния, черные или синие, «сделанные из самой простой и грубой материи», словно предназначены были причинять неудобство. Как и следовало ожидать, спали они только на «очень жестких и дешевых циновках».

«Жизнь их трудна, как никакая другая», — скорее с ужасом, чем с восхищением замечает Марко.

Описав эти образцы крайнего самоотречения, Марко переходит к самому отвратительному, с его точки зрения, ритуалу— сожжению умерших. Этот обычай, недоступный пониманию европейца, странным образом очеловечивал его приверженцев в глазах Марко: он выяснил, что они ревностно верят в существование души и жизнь после смерти. Совершив этот скачок отождествления, он вник в их духовную жизнь, насколько это было для него возможно. Он отмечает абсолютную зависимость оплакивающих покойного от расчетов астрологов и некромантов, которые определяют время кремации и похорон в соответствии со временем рождения. «Некромант или астролог прибегает к своему дьявольскому искусству и говорит родственникам, что предсказано и под каким созвездием, под какой планетой и знаком тот был рожден, и день и час, когда должно сжечь тело». Эта процедура могла отложить похороны на недели и даже на месяцы, и семье усопшего приходилось держать тело в доме, «ожидая, пока планеты будут благоприятны им, а не противны, потому что они никогда не произведут сожжения, пока прорицатель не скажет, что настало благоприятное время».