Лоуренс Бергрин - Марко Поло. От Венеции до Ксанаду

Признанный опыт Марко в морских путешествиях позволил ему заручиться позволением Хубилай-хана. «Как сказал Марко, плававший в те страны, его величеству следовало по доброте позволить им отправиться морем, и чтобы те трое латинян, то есть Никколо, Маттео и Марко, испытанные в плаваниях в тех морях, сопровождали их до земли царя Аргона».

Даже этот довод в их пользу не сразу склонил Хубилай-хана отпустить Поло. «Однако, поскольку делать было нечего, он согласился на все, чего они от него просили».

Выказав человечность, с самого начала привлекшую к нему Марко, Хубилай-хан «велит им всем троим явиться к нему и говорит им много милостивых слов великой любви, которую к ним испытывает, и они должны обещать, что, проведя некоторое время в христианских странах и на родине, вернутся к нему». Поло, рвавшиеся в обратный путь после многолетней задержки, дали обещание, которого совершенно не собирались исполнять. Время торопило. Всем было ясно, что конец жизни Хубилай-хана недалек. Они должны были уехать не откладывая, на любых условиях.

Договор, который они заключили с Хубилай-ханом, не обеспечивал им полной свободы; хан мог сделать вид, что просто отправляет их с очередным поручением. Но о возвращении разговора не было. Исполнив порученное, Поло могли считать себя свободными.

Наступил уже 1292 год. Марко Поло был зрелым человеком, ему исполнилось тридцать восемь лет, и семнадцать из них он провел на службе у Хубилай-хана. Больше у него не было повода представляться кем-либо, кроме как венецианским купцом, даже если его другие личины превосходили оригинал, были более убедительными и знаменательными. Замкнутый в пределах собственной личности, он стал мельче. Эту потерю возместило то, что ему больше не приходилось разыгрывать роль послушного сына, чье суровое ученичество при отце и дяде так затянулось, или роль обаятельного протеже самого могущественного на земле правителя. Он стал просто наблюдательным странствующим купцом, восхищающимся достижениями, пренебрегающим глупостями, податливым к искушениям плоти и движимым верой. Зрелый Марко холодно взирал на творившееся вокруг, видя истину, не оплодотворенную воображением. Хубилай-хан уже не был для него правителем великого воинственного народа. Он постарел, и его острый ум, проницательность и сила все чаще отказывали ему.

Несмотря на крушение иллюзий, Марко был опьянен надеждами на возвращение домой. Позднее, рассказывая свою историю, он, кажется, намеревался дважды описать этот поворотный пункт, словно подчеркивая его значимость. Однако подход к его изложению оказался необычным. Он отвел немалое место этому эпизоду в прологе, более увязая в подробностях, нежели подводя итог. В сущности, описание его расставания с Хубилай-ханом оказалось самым продолжительным в прологе, так что можно предположить, что Марко считает этот момент самым заметным событием своей карьеры в Монгольской империи. Однако, добравшись до этого момента в самом повествовании, он едва упоминает о нем.

С каждой милей, пройденной по Шелковому пути и за его пределами, Марко Поло составляет эпитафию самому себе, складывая фрагменты опыта в великую, хотя и неточную, эпическую и романтичную, хотя и жизненную, логичную, но импульсивную поэму. Марко не случилось открывать новых земель, и он никогда не считал себя первооткрывателем — говоря о себе, он использовал выражение «странник». Приключения случались с ним, но он их не искал. Он не составлял планов, да и не мог их составлять: он жил своим умом и талантом к импровизации. Странник по призванию, он умел влиться в новую среду, стать своим среди чужих.

Хотя Марко никогда не забывал, что он купец, он не выказывал интереса к обогащению, хотя и подсчитывал непрестанно чужое имущество. Он ни во что так не верил, как в коммерцию. Для Марко торговля и странствия были синонимами и, более того, сутью жизни. Кажется, он понимал их куда глубже, чем политику и войны; в сущности, в войнах он видел неразумное препятствие для основного занятия человечества — коммерческих предприятий. Харизма Хубилай-хана (и наложницы) привлекали Марко более, чем золото и драгоценности. Безусловно, нашлись бы и более простые способы разбогатеть, не странствуя через весь континент, на каждом шагу подвергаясь опасностям. Но Марко увлекал процесс — торговля, наблюдения, впечатления, — а не результат. К тому времени, как начался его путь домой, он мог считать себя богатым скорее знанием и опытом, нежели материальными ценностями.