Александр Попов - Полная история ислама и арабских завоеваний

– Зачем вы говорите такие вещи? Ведь я пришел сюда с жертвой!

Это смутило курайшитов, и они извинились перед Мухаммедом. Когда он пришел помолиться на следующий день, то воспоминание о вчерашнем фиаско еще больше распалило собравшихся, и они уже сразу бросились к Мухаммеду, обвиняя его в поношении богов и неуважении предков. Тот спокойно подтвердил:

– Да, я говорю все это!

Это было последней каплей, кто-то из собравшихся схватил его за воротник, и началась потасовка. Охранявший Мухаммеда Абу Бакр бросился в толпу и, заслоняя Пророка своим телом, стал кричать:

– Почему вы хотите убить человека, который говорит, что Аллах его господин?!

Курайшиты отступили, но дочь Абу Бакра вспоминала, что в это день он вернулся домой с наполовину выдранной бородой.

Как-то к Мухаммеду, когда он был один, подошел Абу Джахль и стал ругать и ислам, и самого Пророка. Мухаммед молча сносил все оскорбления, и Абу Джахль, поняв, что все бесполезно, удалился, обругав напоследок Мухаммеда последними словами. Это услышала некая вольноотпущенница и, увидев через несколько минут возвращавшегося с охоты дядю Мухаммеда Хамзу, отличавшегося весьма богатырским телосложением, рассказала ему и про все оскорбления, и про то, что Мухаммед их безропотно проглотил. Тот в бешенстве отправился к Каабе и, найдя там Абу Джахля, подошел к нему и, ударив луком, рассек ему голову.

– Если ты оскорбишь моего племянника еще раз, то я снова сделаю то же самое! Я разделяю его точку зрения, и можешь сказать это мне! А если в силах, то верни мне удар!

Родственники Абу Джахля вскочили, готовые броситься на Хамзу, но Абу Джахль остановил их:

– Абу Омар прав, я, и в самом деле, грубо оскорбил его племянника.

Хамза, поняв, что, к полной своей неожиданности, признал себя исламистом, решил, что это была рука Господа, и принял ислам. Таким образом у мусульман появился надежный защитник, пользующийся в городе большим уважением, и насмешек, может, пока меньше и не стало, но совершать прямые оскорбления или нападки на Мухаммеда и его сторонников уже боялись.

От более серьезных последствий «кощунства» исламистов уберегала традиция кровной мести, ведь вся Мекка понимала, что убийство Пророка хашимиты не простят. Старейшины кланов даже пытались «выменять» Мухаммеда, предлагая Абу Талибу взамен отречения от племянника усыновить сына аль-Валида, одного из самых сильных и красивых мекканцев. Но тот не согласился:

– Вы хотите убить моего человека, а я должен буду взамен кормить вашего?

Впрочем, Мухаммед не всегда оставлял преследующие его насмешки без ответа, обещая своим врагам вечный огонь ада и проклятие всех их потомков. Некоторые, видимо, наиболее упорные, сумели даже попасть в суры Корана в качестве отрицательных примеров.

Гонения были настолько велики, что несколько мусульманских семей даже перебрались в Эфиопию. Понятно, что эта ситуация Мухаммеда не радовала: он терял верных ему людей.

В такой обстановке гонений неожиданно были опубликованы Мухаммедом пришедшие ему новые суры Корана, в которых богини из Каабы аль-Лат, аль-Узза и аль-Манат, пользовавшиеся особой любовью арабов, были названы ангелами, «дочерьми бога», и Аллах разрешал им поклоняться и обращаться к ним с просьбами. Эти богини обширно почитались в Аравии, например, храм аль-Лат находился в Таифе, храм аль-Уззы в Нахле, под Меккой, а храм аль-Манат – в Ясрибе.

Когда мекканцы услышали эту суру, то их ликованию не было предела: наконец-то сплотились исламисты и язычники! Главам курайшитов подобная уступка была тоже приятна: многие из них владели недвижимостью и держали торговлю и в Таифе, и в Ясрибе. В Таифе, кстати, имел большой бизнес дядя Мухаммеда Аббас.

Отношения между религиозными общинами Мекки нормализировались, и в город даже вернулись семьи, бежавшие в Эфиопию.

Впрочем, полноценного мира с мекканцами все равно не вышло: если раньше Мухаммед признавал Каабу единственной святыней, то теперь он стал славить и другие, «конкурирующие» храмы. В среде мусульман первоначальная радость также сменилась разочарованием: их исключительность была поставлена под сомнение, и они, поклонники единого бога, должны были признавать теперь и каких-то богинь, благоволящих к язычникам.

Мухаммед оказался в трудном положении: совершенную ошибку нельзя было исправить, ведь это слова Бога!

Но, впрочем, не зря в Мекке всегда ценили его ум. Через некоторое время выяснилось, что Бог говорил своему Пророку прямо противоположное: «Видели ли вы аль-Лат, и аль-Уззу, и аль-Манат – третью, иную? Неужели у вас – мужчины, а у Него – женщины? Это тогда – разделение обидное! Они – только имена, которыми вы сами назвали, – вы и родители ваши. Аллах не посылал с ними никакого знамения». Но Иблис (дьявол), после того как Мухаммед очнулся от священного сна, забрался к нему под язык и заставил произнести кощунственную фразу, причем так ловко, что Пророк, несмотря на то что слова Аллаха были запечатлены в его сердце, ничего не заметил. Подобные вещи Иблис, по словам Мухаммеда, проделывал и с другими Пророками, никто от этого не был застрахован. Но отныне Аллах пообещал Мухаммеду, что приструнит дьявола и тот больше не сможет вмешиваться в Его откровения. Война с язычеством вспыхнула с новой силой.