Этьен Кассе: Исповедь меча, или Путь самурая

— Что это за состязания?

— На звание самураев, и каждый выходит со своим излюбленным оружием. Только луки и арбалеты не положены. А правил — никаких, борешься, пока не проиграешь. В первом круге из шестнадцати бойцов остается восемь, во втором — четыре, в третьем — два, а в четвертом круге два непобежденных встречаются друг с друг ом. Поединок такого рода для тебя сущая игра. На корабле…

— Там были всего лишь пираты. А не те, кто собирается бороться за звание самурая. На состязаниях сёгуна плохих борцов не будет.

— Ах, брось! Лучшие самураи уже погибли в войнах или умерли от одной из эпидемий. Уверяю, ты будешь героем. И вообще, пошла бы я в Осаку, если б не была в тебе уверена?

Молодой монах задумчиво взглянул на нее:

— А ты видела такие состязания?

— В прошлом году. Сёгун все время устраивает их, чтобы отвлечь простой народ от бурчания в пустых животах.

— А борьба… она ведется до смерти?

— Такое случается. В конце концов, не на игрушечном же оружии они сражаются! Но ежели кто-то просто упал без сознания, считается, что он проиграл. Гуань Джоу, взгляни на меня, — не выдержала Хэйко. — Я — женщина и выгляжу как женщина. У меня лишь один шанс попасть на состязания: в качестве танцовщицы, что выступают меж поединками. Другое женщинам не дозволено. А ты — монах, но ты — мужчина. Решайся!

— Не знаю. Я все еще не уверен, что мне нужны состязания самураев.

— Ну, почему ты мне не веришь? Уж я в этом знаю толк. А потому я говорю тебе: какой мне смысл гнать тебя на состязания, если б у тебя не было шансов? Чтобы убить? Но зачем? У тебя нет ничего, чем бы я хотела завладеть. Ты можешь принести мне пользу лишь целым и невредимым, если победишь.

Вэй Гуань Джоу улыбнулся смущенно и вновь погладил себя по голове.

Так монах поверил женщине.

Будущих самураев старались растить смелыми и отважными, то есть развивали в них качества, которые считались в среде самураев одними из самых главных добродетелей. Тогда буси был бы способен пожертвовать своей собственной жизнью ради жизни другого человека — например, ради своего покровителя. Довольно часто отец мог приказать юному буси отправиться ночью на кладбище или в известное своей дурной славой место. И даже прекрасно, что там водятся нечисть, призраки, злые духи и тому подобные гадости! Только там будущий самурай мог как следует испытать свою смелость. Также практиковались посещения театральных представлений, рассказывающих истории о храбрости и воинственности легендарных героев. Но не только визиты в театр были обязательны для мальчиков из семей самураев: им нужно было поприсутствовать на публичных наказаниях и казнях. А еще похвальней считалось глубокой ночью осмотреть отрубленные головы преступников. И попробуй соври отцу-самураю, что ты ходил на них смотреть, если на самом деле этого не было! Дело в том, что юный буси был обязан оставить на отрубленной голове свой знак, который смог бы доказать недоверчивому родителю, что его сын действительно приходил на указанное ему место.

В «Кодексе Бусидо» сказано:

«Когда Ямамото Китидаэмону исполнилось пять лет, его отец Дзинъэмон приказал ему зарубить собаку, а в возрасте пятнадцати лет ему велели казнить преступника. Когда-то в возрасте четырнадцати или пятнадцати лет всем предлагали проявить мужество и обезглавить человека. Так, господин Кацусигэ в молодости получил от господина Наосигэ приказ практиковать казнь с помощью меча. Говорят, что тогда он был способен зарубить подряд не менее десяти человек…

Если углубиться в дух человека, который находит эту практику неприятной, легко увидеть, что он проявляет изобретательность в поиске оправданий своей боязливости. Однако Наосигэ приказывал своему сыну совершать обезглавливание потому, что этим обязательно нужно заниматься».

Юным самураям обязательно было изучать наставления тех, кто принимал участие в казнях. Ну, например, такие, как в книге восьмой «Кодекса Бусидо»: «Человек, отрубивший пятьдесят голов, как-то сказал: „Когда рубишь головы, иногда бывает, что туловище начинает противодействовать. Так, когда отрублены три головы, сопротивления все еще нет, и ты рубишь хорошо. Но когда дело доходит до четвертой или пятой, ты начинаешь чувствовать небольшое противодействие. Поскольку это очень важно, всегда лучше рубить так, чтобы голова упала на землю. В этом случае человек заведомо не совершит ошибку“».