Лев Гунин: Ящик Пандоры

"Следует, однако, указать на одно исключение, показавшее, насколько опасен этот приказ. После Второй Мировой войны некоторые евреи, включая будущего Премьер-министра Менахема Бегина, стали отождествлять немцев с Амалеком. Тогда же еврейский религиозный социалист и борец против нацизма, Абба Ковнер, в 1945 стал планировать заговор с целью отравить систему водоснабжения немецких городов и убить "шесть миллионов немцев".

"В дословном переводе раббиническая фатва означает: наша религиозная обязанность убить всех арабов, включая женщин и даже грудных младенцев, и их домашних животных, до последней кошки. Либеральная газета "Ха-Аарец", редактор и владелец которой достаточно сведущи, чтобы понять смысл фатвы, безо всяких колебаний поместили это объявление."

(конец цитаты).

Для Гитлера Амалеком стали сами евреи, для евреев Амалеком были и остаются все остальные народы мира (не евреи), поскольку раввины способны отождествить этот загадочный и легендарный народ с любым ныне живущим народом, когда, где и как только это им выгодно.

Вот что ещё пишет И. Шамир:

"Юваль обнаружил, что за "кровавым наветом" стоит реальное и неопровержимое убийство детей. Во время первого Крестового похода нетерпеливый народ пробовал насильственно крестить евреев Рейнской Долины, чтобы спасти их души от сатанинского культа ненависти (…)

Их отказ принять христианство был воспринят как упрямая верность Сатане (…) Еврей, постоянно живущий в христианской стране, создавал для них непростую ситуацию: он был свободен от обязанности братской любви, и мог (часто так и поступал) действовать антиобщественным образом, например, заниматься ростовщичеством и колдовством. Христиан особенно возмущала неукоснительно соблюдаемая евреями традиция проклятия неевреев. Каждый день евреи просили, чтобы бог убил, уничтожил, оскорбил, истребил, опорочил, уморил голодом, зарезал христиан, возвестил о Божественной Мести и покрыл свою Мантию Бога кровью гоев. Книга Израиля Юваля представляет читателю большой набор чудовищных проклятий."

"Крестоносцы не были расистами. Они не считали, что евреи неисправимо злы, но они отвергали идеологию ненависти и мести, выраженной в еврейских проклятиях. Надо заметить, что они боялись проклятий, точно так же, как сами евреи. (…) На самом деле и для евреев, и для христиан того времени проклятия не были просто глупыми оскорбительными словами, но воспринимались как могущественное колдовское оружие. Они предложили евреям выбор — изгнание или обращение в христианство, этот стародавний эквивалент нашего современного лечения у психолога, которому сегодня подвергают адептов тоталитарных сект. Именно тогда славяне и скандинавы тоже были насильственно крещены, и это придало особенный смысл крещению евреев, живущих в христианских странах."

"Однако, евреи срывали любую попытку быстро и безболезненно превратить их в Новый Израиль. Всякий раз, когда "опасность" крещения казалось неизбежной, многие из них убивали собственных детей и совершали групповое самоубийство. Эти факты бесспорны: еврейские и христианские хроники того периода описывают все эти случаи весьма подробно; еврейские — прославляя такое фанатичное поведение, христианские — осуждая его. Убивали ли они детей лишь для того, чтобы спасти их от Христа? Не совсем. Это тоже нехорошо, но действительность была гораздо хуже. Убийство производилось как ритуальное заклание, сопровождаемое возлиянием крови жертвы, так как ашкеназские евреи полагали, будто пролитая еврейская кровь имеет магическое свойство призывать Божественный Гнев на головы неевреев. Другие пользовались кровью жертвы для искупления. В Майнце Ицхак б. Дэвид, лидер общины, принес своих малолетних детей в синагогу, зарезал их и лил их кровь на арку, где провозглашалось: "Пусть эта кровь невинного ягненка будет моей искупительной жертвой за мои грехи". Это случилось двумя днями ПОЗЖЕ конфронтации с христианами, когда опасность уже миновала."

"Образ евреев, убивающих детей по культовым соображениям произвел неизгладимое впечатление на христианские народы Европы. Подобное поведение нельзя было сопоставить с христианским мученичеством. Тогда как христианские мученики принимали смерть от рук других людей ради веры, они никогда не совершали самоубийства, и конечно же никогда не убивали своих (или чьих-либо еще) детей с подобной целью. Такое поведение евреев закрепило стереотип еврейской жестокости и безжалостности. Через много лет фактические обстоятельства убийств детей забылись, но образ еврея, режущего детей, остался впечатанным в матрицу европейской памяти. (…). Вот источник представлений о том, что евреи убивают христианских детей, тогда как фактически они убивали своих собственные детей, пишет профессор Юваль."