Лев Гунин - Ящик Пандоры

Особые опасения вызывала у еврейской верхушки Россия. До тех пор, пока в России сохранялось реликтовое крепостное рабство, со стороны мировой еврейской элиты не предпринималось никаких масштабных шагов для того, чтобы свалить российский режим. Евреи заметались и задергались только тогда, когда в России наметилась широкая преобразовательная программа. Они боялись, что эта страна может пойти по отличному от остальной Европы пути, превратившись в развитое и социально консеснусное общество без потери традиционных ценностей и православного стержня. Если бы это произошло, это был бы кошмарный сон еврейских главарей. Находясь под дамокловым мечом такой возможности, еврейской верхушке необходимо было

1) расправиться с самодержавием (так как оно было неразрывно связано с православием),

2) уничтожить царскую династию, чтобы предотвратить возрождение (когда бы то ни было) этой неразрывной связи между верховной властью и православием;

3) уничтожить Россию как традиционную империю;

4) установить в России власть евреев, которые сформировали бы правящую элиту;

5) уничтожить всякие остатки древней родовой демократии, традиций Пскова и Новгорода, сельский крестьянский "мир";

6) попытаться навязать России новый феодально-рабовладельческий режим. Подчеркнем, что истерический страх еврейской верхушки перед Россией (как и перед Германией) подогревался в основном "запоздалым" развитием этих стран по отношению к другим, "передовым", державам, и, соответственно, перед возможностью возникновения там уникального, "третьего" пути. Именно поэтому оптимальным "решением" являлась для еврейской верхушки попытка столкнуть Германию и Россию.

Таким образом, в отношении еврейской элиты к России проявилась геополитическая доктрина Ротшильдов, зловещего клана, который, совместно с другими династиями еврейской феодальной аристократии, стремится править миром. Свою борьбу с отходом от феодализма еврейская элита вознамерилась вести с помощью эксклюзивной роли банков и больших международных корпораций.

Особый их интерес к России, со стремлением "умыкнуть" все российское еврейское население подальше от страны рождения, связан с дополнительными опасениями. Если принять гипотезу историка Эпштейна, и согласиться с тем, что еврейство — это не религия и не народ, но цивилизация, надо согласиться и с тем, что, в отличие от европейской цивилизации, еврейская не прошла через эпоху Просвещения (вернее, эта тенденция завершилась контр-реформацией и разгромом Гаскалы), и не имела антифеодальных революций. В Западной Европе активное участие евреев в революциях, направленных на свержение монархий и слом феодализма, а) никогда не достигало такого размаха, как в России, и б) никогда не было направлено "внутрь", против своих, еврейских, синагог, феодалов и жреческой знати. По своей внутренней сущности архаичное, "доисторическое", застывшее на грани несуразного эклектизма древнего и феодального рабства, устройство еврейской "цивилизации" всегда боится революционной заразы. Панический страх перед возможностью того, что поздние (по сравнению с Западом) русская, польская и немецкая антифеодальные революции могут перекинуться на еврейскую среду, обрушив ее феодально-рабовладельческие основы, способствовал колонизации Палестины, разжиганию Первой и Второй Мировых войн, и Апотропусу: генеральной репетиции мирового концлагеря.

Уникальная ситуация в России возникла в связи с относительной изоляцией еврейского населения, "запертого" в черте оседлости. Тысячи примеров (и в первую очередь — современное государство Израиль, так и не перешедшее на "самоокупаемость") указывают на то, что любая изолированная еврейская колония нежизнеспособна. Если мы "пересадим" срез любого этноса на новую почву (русские колонии в Сибири, и т. д.), он, худо-бедно — приживается. Евреи никогда не приживутся, потому что они — не этнос. Изолированные от других, лишенные возможности эксплуатировать не евреев, они выделяют узкую прослойку-элиту, и громадное нищее большинство, которое, без дотаций извне, медленно погибает. Катастрофическая ситуация еврейских масс в черте оседлости отражала степень эксплуатации еврейской элитой. Можно, конечно, взвалить всю тяжесть вины на царское правительство, не отличавшееся большим гуманизмом, но не означало ли бы это простого упрощения проблемы? Ведь по отношению к простому русскому народу евреи не только не подвергались дискриминации, но, наоборот, имели привилегированное положение. Их никогда и близко не подвергали такому гнету, как крепостных крестьян. Вспомним, как уральские заводчики Демидовы в своих каменоломнях приковывали крепостных рабов цепью к специальному кольцу на вагонетке, и эти несчастные весь остаток своей короткой жизни, до последнего дыхания, так и оставались прикованными к вагонетке, пока не умирали тут же, от непосильного труда и истощения. Ни один еврей в России не подвергался не только ничему подобному, но и гораздо менее страшному гнету.