Сергей Мартьянов: Бессмертник

На своем веку Сухаревский видел много всяких нарушителей, были и шпионы, и диверсанты, и контрабандисты, но такого еще не встречал. А что, если эти цветы - только ширма?

Он подошел к врачу. Засучив рукава гимнастерки, майор Гольдберг священнодействовал над раненым. Сделал ему укол, наложил на сломанную ногу шину, перевязал бинтами грудную клетку.

Полковник терпеливо ждал, пока Гольдберг закончит работу. Он уважал этого энергичного человека с властным голосом и резкими цыганскими чертами лица. К тому же Гольдберг считался первоклассным хирургом в окружном госпитале.

Наконец врач выпрямился, вытер руки о бинт, закурил папиросу:

- Придется эвакуировать в госпиталь, - обернулся он к Сухаревскому. И немедленно!

В это время Султан открыл глаза, увидел над собой чужого человека, его обнаженные волосатые руки, скрипнул зубами и попытался вскочить.

- Но, но! - прикрикнул на него Гольдберг. - Не баловаться.

Он поправил на больном бинты, потрогал пульс и распорядился принести носилки.

...На второй день в сопровождении медицинской сестры Говоровой и переводчика Гольдберг вошел в палату, сел рядом с койкой Султана и приказал переводчику спросить больного, как он себя чувствует.

Султан ничего не ответил. Что толку говорить про осу тому, кого она ни разу не ужалила? Султан ждал, когда его станут бить.

Гольдберг повторил свой вопрос. Султан опять промолчал.

Гольдберг спросил, как его зовут. Султан не ответил.

Тогда Гольдберг взял руку больного, чтобы нащупать пульс. Султан выдернул руку и спрятал ее под одеяло. Глухое раздражение против этого раиса* наполняло его душу. Нет, стекло и камень не могут поладить. Так говорят в народе.

_______________

* Р а и с - начальник.

- Скажите ему, что я не собираюсь его зарезать, - проговорил Гольдберг.

Султан снова не проронил ни слова и не подал руки. Он с ужасом смотрел на доктора, а когда тот попробовал потрогать ладонью его лоб, замотал головой и изо всей силы вдавил ее в подушку. И тут же начал кашлять - громко, натруженно, так что сердобольная тетя Маша, приставленная к нему санитаркой, перекрестилась.

- Кодеин, - распорядился Гольдберг.

Говорова всыпала порошки в стаканчик с водой и поднесла его к губам Султана. Он сцепил зубы и не выпил ни капли. Лекарство расплескалось по одеялу.

- Вот чудак! - усмехнулся Гольдберг. - Мария Андреевна, попробуйте его накормить.

Но Султан мотал головой и выплевывал все, что ему давала тетя Маша.

- Да что же это такое? - изумленно запричитала она. - Давеча мыться не хотел, сейчас от пищи отказывается...

- Спокойно, Мария Андреевна.

Гольдберг взял у Говоровой рентгеновские снимки и стал рассматривать их на свет. Так-с, понятно... Как он и предполагал, перелом больше-берцовой кости в нижней трети левой голени и перелом восьмого ребра в правой стороне грудной клетки. Вообще-то ничего серьезного, могло быть и хуже. Но парень так истощен, что ему необходимо вводить витамины и глюкозу. И еще нужно, чтобы он принимал пищу. А этот идиот мотает головой и не хочет есть...

Гольдберг поднес к лицу Султана рентгеновские снимки и, тыча в них пальцем, стал объяснять:

- Понимаешь, ты сломал себе ногу и ребро. Вот видишь? Тут твое ребро, а тут твоя нога. Тебе нужно лечиться. Принимать лекарства, пищу и процедуры. Ты не бойся, ничего плохого мы тебе не сделаем.

Султан недоверчиво выслушал переводчика и опять замотал головой. Нет, он уже никому больше не верит. А в этих странных изображениях наверняка сидят злые духи. Он поискал рукой тумар* с талисманом и не нашел его. Он висел у него на шее, а сейчас его не было. Будьте вы прокляты, люди!

_______________

* Т у м а р - нечто вроде ладанки.

Султан закрыл лицо ладонью и что-то начал быстро и зло бормотать.

- Что это он? - спросил врач переводчика.

- Ругает вас, нехорошо ругает. Считает вас дьяволом что ли...

- Батюшки! - всплеснула руками тетя Маша.

- Мда-а... - проворчал Гольдберг и подумал: "Ну и дикарь!.. А может быть, опасный преступник?"

Поднялся и, сопровождаемый свитой, стремительно вышел из палаты.

...Через два дня, утром, по всему госпиталю разнеслась весть: ночью иранец пытался бежать. Тетя Маша, дежурившая в его палате, ненадолго отлучилась, а когда вернулась, больной исчез. Одеяло валялось на полу, стул был опрокинут, окно распахнуто настежь. Тетя Маша подбежала к нему, выглянула наружу. Иранец лежал в траве и не подавал никаких признаков жизни. Его перенесли в палату и осторожно уложили на койку. Больной тяжело дышал, лицо было в крови, гипс на ноге раскололся, повязка на ребрах сползла, он весь дрожал и глухо стонал.