Всеволод Радченко: Главная профессия — разведка

Привал. Спадает моё нервное напряжение. Хозяева открывают бутылку шампанского. Монголы хвалят мою стрельбу и тут же начинают снимать шкуры. Они большие мастера своего дела. Волка прикрепляют задними ногами за бампер и вдвоем снимают шкуру чулком, одновременно, где нужно, работая острыми ножами. Шкуры закрепляются на крыше головами вперед. В пасть вставлены свернутые в трубку картонки, что даёт возможность подсушить всю шкуру изнутри. Картина невероятная — пять волчьих морд торчат прямо над передним стеклом УАЗа.

Возвращаемся в лагерь часа в два дня. Посол Сергей Павлович уже отдыхает. Видимо, перекусил и радостно объявляет, что взял двух волков. «А как у Вас?» — «А вот они», — я показываю на крышу. Торчащие морды, которые он сразу не заметил, производят большое впечатление на него, он не может поверить и требует «сознаться», что шкуры подарили монголы, но быстро понимает, что они свежие и только что сняты.

Волка в Монголии уважают как очень умного зверя и достойного противника. Среди охотников ходит много рассказов, а иногда и легенд о волках. Мне приходилось неоднократно слышать, как араты утверждали, что волчья семья, живущая неподалеку от стойбища пастуха, не нападает на его стадо, довольствуясь падалью, или уходя на охоту в другие районы. Умное мирное сосуществование. В первом пограничном отряде, на реке Халхин-Гол, на самом востоке страны, мне достоверно рассказывали сами участники одной драмы такую историю. Два пограничника делали объезд своего участка. Довольно далеко, километрах в 15 от месторасположения отряда, они наткнулись на волчье логово и заметили двух неосторожно показавшихся волчат. За убитого волка в МНР дают небольшую премию, одинаково, как за взрослого волка, так и за щенка. Не за шкуру, а за факт уничтожения хищника. Пограничники забрали волчат, чтобы получить эту премию. Взрослые волки, видимо, пара — самец и самка — к ночи по следу пришли в отряд. В Монголии в каждом погранотряде держат скот, в первую очередь, овец. Овец на ночь загоняют в кошары — огороженное плетнем место, частично под навесом. Кошару ночью никто не охраняет, да и не от кого. Случаи нападения на такие укрытия волков в Монголии неизвестны. Наверное, пищи хватает и подальше от человека. На этот раз волки, перепрыгнув через забор, порезали все стадо овец, более 50 штук. Это была ясно выраженная месть, «продуманная» и беспощадная.

Волчица щенится где-то в половине апреля, на 62–64-й день после вязки. Волчата слепые и прозревают на 12-й день и до четырёх-пятинедельного возраста волчица кормит их молоком. Затем и волк, и волчица кормят волчат вдвоём наполовину переваренной пищей, которую они легко отрыгивают из своих желудков. С двух месяцев взрослые волки приучают волчат есть сырую, а часто и полуживую, пищу. Как правило, взрослые волки приносят диких мелких животных: зайцев, сурков, куропаток. В это время волки стараются не нападать на домашних животных, сохраняя «нейтралитет» с соседними аратами. Немного позднее волки начинают перемещаться и совершают далекие вылазки. Особенно ценной пищей для весеннего времени является тарбаган. Это крупный, мясистый и очень жирный сурок. Жир тарбагана имеет исключительные лечебные свойства, видимо, в связи с обилием в нем витаминов и других лечебных компонентов. Сами монголы лечат жиром тарбагана и раны, и желудок, и простуду. Волк знает, когда и кого есть. Пастухи так и говорят: «Да, волки были, но ушли на юг охотиться на тарбагана, восстанавливать силы и здоровье».

Совсем в другом регионе, на севере Монголии, в Селенгинском аймаке произошёл случай неожиданной охоты на волка. Был ясный солнечный осенний день. Около 10 часов утра. На УАЗе мы едем по полевой дороге. Дорога вьется несколькими полосами, а слева и справа — бескрайние поля, на которых ещё недавно колосилась пшеница. Ноябрь, но снега почти нет. Он в Монголии на таких полях не тает, а испаряется. Сзади в моей машине местный монгол, охотник, сопровождающий нас на охоте. Вторая машина едет далеко позади, чтобы не быть в облаке пыли от нашей машины.

Вдруг вижу: прямо на нас двигаются черные, как мне показалось против солнца, силуэты. Сближаемся. Монгол кричит: «Волки!». И тут… Прямо на нас бежит врассыпную стая волков, штук восемь «серых разбойников». Буквально перед машиной они разворачиваются веером в сторону сопок, до которых километра три. Говорю моему водителю: «Коля, попробуй за самым крупным. Догони!». Карабин упакован в спальный мешок, для сохранности оптики. Судорожно начинаем вместе с монголом развязывать и доставать его. Волк сразу ушёл на дистанцию метров в двести, а то и триста. Поле мягкое, стерня, машина буксует и ревёт, двигается со скоростью не более 40 километров в час. Продолжаем отставать. Карабин достали. Но вот расстояние до волка начинает быстро сокращаться: 150,100 и вот уже метров 70. Машина закипела — пробуксовки и небольшой подъем поля не заставили себя ждать. Кричу: «Коля! Стоп!». Выскакиваю из машины. Из карабина стрелять на ходу невозможно. Целюсь. Уверенно ловлю волка в оптику, хотя и волнуюсь. Попадаю первым выстрелом. Видно, как по спине волка прошла красная полоса. Пуля вспорола шкуру и, кажется, задела его более серьёзно. Несколько шагов, и волк сел. Бросаюсь в машину, подъезжаем на дистанцию 15 метров. Сидит огромный волчище. Не пытается бежать — не может. Добиваю выстрелом в голову. Что же произошло?