Люсьен Мюссе - Варварские нашествия на Западную Европу. Вторая волна

Бегство светской аристократии и разрушение церковной структуры повлекло за собой колоссальные земельные переделы, размах которых мы можем осознать, сравнив хартии IX и XI вв., касающиеся одного и того же института. Для вотчин каролингской эпохи обычно была характерна разбросанность по очень обширным территориям, причем правительство благоприятствовало этой тенденция, вкрапливая владения французских аббатств в территорию Германии или Северной Италии, так как это способствовало духовному единению Запада. Владения XI в. гораздо более компактны, а отдаленные угодья фигурируют только как засохшие побеги, эксплуатация которых прекратилась. Впрочем, нашествия не были ни единственной, ни даже, возможно, главной причиной этой регионализации; в этом играли значительную роль также экономические (трудность сообщения) и политические (некоторые территориальные княжества стали автономными) факторы.

Социальные последствия угадать нетрудно. Несостоятельность франкской аристократии на западе повлекла за собой образование там в X и XI вв. нового правящего класса. Падение каролингского епископата освободило место для наихудших злоупотреблений; в 990-1048 г. в Ренне (кафедру на протяжении всего X в. никто не занимал) епископский сан стали передавать от отца к сыну. Напротив, нищета разграбленных аббатств стала одной из движущих сил клюнийского движения89, которое было озабочено их восстановлением, а возможно, и другими монастырскими реформами. Наконец, нет нужды подчеркивать, что сразу после этого беспорядочного бегства, в котором каждый мог рассчитывать только на себя самого, необходимость склониться перед высшей государственной властью уже не импонировала умам, и особенно духовенству, которое столько сделало для величия Империи в IX веке.

Не исключено, что каролингский мир пал жертвой в большей степени собственного интеллектуального упадка, чем изобретательности своих врагов. Первое «имперское» поколение в какой-то мере осознало сущность угрозы викингов и начало трезво реагировать. Однако оно дожило примерно до середины IX в., когда эта опасность только начинала усиливаться. После этого уже не было ничего, кроме растерянности и беспорядка. Запланированные ответные меры франков, иногда не лишенные определенной эффективности, были заброшены одни за другими. Наиболее разумные шаги перед лицом первых рейдов были предприняты Карлом Великим. Например, в 811 г. он создал флоты в Булони и Генте и вступил в сношения с датским королем Хеммингом. Королевские Анналы под 813 г. свидетельствуют, что в империи располагали точной информацией о внутренней ситуации в Скандинавии. Эпизод, связанный с «русами», пришедшими в Ингельхейм в 839 г., говорит об умении распознавать шведов среди остальных скандинавов. В 847 г. в Мерилсенском капитулярии предполагалось начать дипломатические переговоры с Данией, чтобы добиться прекращения нападений датчан. А главное, при Людовике Благочестивом были приложены значительные усилия, чтобы христианизировать и тем самым утихомирить народы Скандинавии. В Голштинии была создана миссионерская база, и в Данию и Швецию был послан архиепископ Эббон, а затем монах Ансгарий; их деятельность продолжалась в течение одного поколения, примерно до 865 года. Во второй половине IX в. сведений и контактов уже нет, подготовка к отпору на море прекращена. Франки практически утратили всякое знание о скандинавском мире как раз тогда, когда опасность достигла своей высшей точки. Ученые возглавили этот катастрофический процесс. Можно содрогнуться, видя как Рабан Мавр91, посвятивший в 855–856 гг. одну из своих книг Лотарю II, простодушно добавляет к ней отрывки из Вегеция92 «из-за очень частых нападений варваров»: абсолютная новизна и, главное, морской характер тактики викингов ускользали от лучших умов! Иного выхода, помимо обращения к книжным источникам, ученые не находили.

Очень показательно то рвение, с которым духовенство стремилось обрядить викингов в обноски всех варваров из своих библиотек. В 1Хв. родилось тождество маркоманны=норманны (возможно, по причине названия Дании (Danemark?)), безусловно, появившись из-под пера все того же Рабана Мавра. В X в. без особого успеха предпринимаются попытки ввести в оборот названия скифы, вестготы или вандалы. Затем в начале XI в. Дудон Сен-Кантенский отмел всю дунайскую коллекцию; он ввел в обращение тройку — Dacus («дан») вместо Danus («дан») (датчанин), Noricus («норик») (для норвежцев), Suavus («свев») (для шведов) — первые два имени которой имели огромный успех. Он неоправданно находил скандинавские корни во всем, что Иордан поведал об пребывании готов между Балтийским и Черным морем. Неудивительно, что простой народ реагировал еще более бестолково. То в районе Нарбонна викингов принимают за евреев, африканцев или бретонцев. То в Бургундии распространяется слух, что знаменитыйХастингс — это всего-навсего крестьянин, бежавший из Транкольле-Репо около Труа. Сам Эгинхард93 признавал наличие связи между кометой 837 г. и норманнскими грабежами. A posteriori обнаруживалось, что их приход предсказывался многими пророками, вроде Этелъдреды, аббатиссы монастыря в Или в VII веке.