Юрий Маслов - Белогвардейцы

Слова-обвинения падали на Вышеславцева, словно тяжелые камни. Он почти физически ощущал боль от их ударов, пытался уклониться, возразить, опровергнуть

напрасно, крыть было нечем.

- Это единственная причина нашего поражения? - спросил он, когда камнепад на секунду прекратился.

- Это главная причина, - сказал Дольников. - Остальные - побочные: грабежи, мародерство, пьянство, террор. Одним словом - чума! И этой чумой мы заразились от красных. Мы взяли от них самое худшее, мы упали в грязь, мы скатились до самой последней ступеньки, и нам уже не подняться, ибо существует черта, за которой человек перестает ощущать себя человеком, он превращается в скотину!.. А вот красные взяли от нас самое лучшее патриотизм, сознание своей правоты, умение воевать!

- Вы хотите сказать, что Тухачевский, Буденный, Тимошенко оказались хорошими учителями?

Дольников вскинул руки, замотал головой.

- Буденный - разбойный атаман. Волю любит, лошадей... Поражений не признает, от сабельного звона пьянеет, победы отмечает торжественно: "Гуляй, братва!"

Тухачевский... Этому тоже на революцию плевать. Он из когорты Бонапартов, Маратов, Даву... Он пришел к красным не делать историю, а чтобы войти в историю. И, пожалуй, войдет - в нем демонская любовь к огню и разрушению. Так что учителя из них, извините за выражение, хреновые. Все дело в учениках... Когда Мамонтов прошелся по тылам красных, то Ворошилов мгновенно сообразил, что дело не в количестве войска, а в его подвижности, маневренности, неожиданности удара и... Через два месяца Троцкий уже принимал парад Первой Конной армии. Чувствуете, какая реакция? Звериная! Они поняли, что армия должна быть армией, и они восстановили армию, нашу, русскую! Они навели порядок, дисциплину, подняли патриотический дух. Теперь для них Россия

тоже единая и неделимая. Они всыпали немцам и всыплют по первое число полякам - Пилсудскому несдобровать!

Вышеславцев прикрыл глаза ладонью.

- Страшно. Не Каин с Авелем, а Каин с Каином сражаются на Руси. - И тоскливо повторил: - Страшно!

Железнодорожную станцию охватила паника: влетел эскадрон красной конницы, и беженцы бросились врассыпную - кто куда, лишь бы вырваться из адского круга звенящих сабель.

Наведя порядок, красные выстроились вдоль насыпи, вскоре мимо них, громыхая железными суставами, проиел поезд командующего фронтом Тухачевского. Бывший

лейб-гвардии поручик, любитель Девятой симфонии Бетовена спокоен мастерит скрипку: белые разбиты и с точки зрения военной силы его уже не интересуют. Но есть приказ: добить! И он спешит в Новороссийск, чтобы аполнить еще одну страницу своей кровавой биографии.

ГЛАВА IX

Крымов почувствовал недоброе еще утром, когда сел за стол и ему подала завтрак хозяйская дочь Наталья, пышногрудая озорная бабенка с игривым взглядом.

- Где ж всю ночь пропадали? - спросила она, усевшись напротив гостя на лавку.

- Дела, - пожал плечами Крымов.

- А я ждала, до утра ждала... - Наталья потянулась, обнажив белую, крепкую шею. - Далеко ль собрались?

- К вечеру вернусь.

- Ждать?

- Жди.

Наталья кивнула, подперла ладошкой розовую со сна щеку.

- Если, случаем, заглянете в село Ракитское, навестите моего дядьку... Назар Фомич его зовут, фамилия Кривошеий... Мужик хлебосольный, напоит, обогреет.

- А далеко село? - заинтересованно спросил Крымов.

- По большаку верст девять. И влево... Заглянете?

Вот здесь-то и кольнуло Крымова в грудь, почувствовал он что-то недоброе в словах Натальи, в ее пристальном взгляде, но не придал этому значения, провел ладонью по лицу, снял наваждение и забыл. И поплатился за свою забывчивость...

Сопровождали Крымова урядпик Прохоров и рядовые Стешенко и Куренков участники Корниловского похода. С ними он обычно ходил в разведку и знал: не подведут.

В первых двух селах обошлось без приключений - ни-красных, ни зеленых. Крымов хотел было возвращаться - задание выполнил, дорога на юг свободна, но здесь вспомнил слова Натальи: "Мужик хлебосольный, напоит, обогреет" - и, взглянув на часы, решил заехать в Ракитское. Подумал: "Не грех и перекусить, а что стемнеет, так это даже хорошо - безопасней". Село встретило настороженной тишиной.

- Нагулялись, видать, всласть, - сказал Прохоров. - И отсыпаются.

Как бы в подтверждение его слов из крайней хаты выскочил заспанный, по бойкий старикашка с ведром в руках. Увидев чужих, ошалело вылупил круглые глазенки, сорвал шапку, отвесил низкий поклон.

- Красные в селе есть? - спросил Крымов, ответив на приветствие.