Многим современникам той эпохи казалось, что мировой катаклизм, способный обрести масштабы апокалипсиса, столь же неминуем, как смена времен года. В этом усматривался какой-то мистический, покрытый завесой тайны и неотвратимости, рок судьбы. Но подобного рода подход — его можно назвать концепцией исторической обреченности развития мировых событий — был неправилен. Взгляд с дистанции прошедшего времени, мне кажется, дает все основания усомниться в правомерности данного фаталистического вывода. Поскольку именно этот период был и периодом, когда реально складывались и крепли силы, способные противостоять натиску агрессии. Именно в это время Советский Союз превратился в мировую державу, способную в значительной мере влиять на ход и развитие мировой истории. Не будь Советского Союза, во главе которого стоял Сталин, трудно, если вообще возможно, рассуждать о наиболее вероятных вариантах развития событий на европейском континенте и на земном шаре в целом.
События той эпохи отличали стремительность, невероятный динамизм и столь же невероятная непредсказуемость. Их поток сливался в мощное течение, поражающее и до сих пор воображение всякого, кто берется за освещение событий тех лет. В каком-то глубинном смысле это был стихийный поток. Казалось, что в мировом сообществе нет силы, способной влиять на направление его развития. В конечном счете — пусть это и звучит несколько парадоксально — в самой этой стихийности и выразился закономерно обусловленный характер мирового развития в тот поистине судьбоносный отрезок времени. Порой приходит мысль о том, что мы имеем дело с одним из самым заметных в истории человечества противоборством сил добра и зла. И объять все это даже мысленным взором — задача чрезвычайной трудности и сложности.
Это — первая причина, порождавшая сложную гамму чувств при работе над вторым томом.
Другая причина состояла в том, что эпоха, которую, с известным на то основанием, многие называют сталинской эпохой, вошла в анналы новейшего времени как одна из самых противоречивых, как бы всецело сотканных из кричащих противоположностей и несовместимостей. При анализе этой эпохи и оценке ее важнейших черт и закономерностей не так-то просто выбрать правильный угол зрения, чтобы не впасть в крайности. На исторические события можно смотреть с разных углов зрения, и в зависимости от этого мы будем приходить к различным выводам: ведь совершенно ясно, что и взгляд на такие события через замочную скважину тоже является возможным вариантом подхода к их интерпретации и оценке. Однако самоочевидно, что подобного рода взгляд ничего не имеет общего с широким, отвечающим необходимым критериям историзма, подходом. К сожалению, именно такой взгляд в наше время становится, если не преобладающим, то по крайней мере весьма распространенным. Излишне распространяться на тему о том, что это — отнюдь не метод постижения истины и уяснения существа проблемы.
На эпоху можно смотреть и через розовые очки, когда грандиозность свершений служит как бы розоватым флером, призванным обеспечить самое благоприятное, самое выгодное историческое освещение всему, что происходило в тот период.
Приходится с сожалением констатировать, что именно оба указанных подхода выступают до сих пор в качестве доминирующих при исследовании и анализе этих бурных пятнадцати лет. Спрашивается — что лучше? Какой подход предпочтительнее? Очевидно, что оба хуже, ибо оба они как бы заранее обрекают на неизбежное фиаско любую попытку разобраться в исторической ситуации и на основе объективного взгляда вынести соответствующее суждение. При этом надо постоянно держать в уме, что личность Сталина и вся его насыщенная политическая биография данного периода органически связаны друг с другом и могут быть правильно поняты и объяснены лишь на базе такого неразрывного единства.
В масштабах нашей страны, — а если быть более точным, то и не только в этих масштабах, — рассматриваемая эпоха тысячами нитей органически связана с именем Сталина. Его деятельность и личность наложили свой отпечаток на многие события тех лет, а зачастую в решающей степени определяли направление и течение их развития. Известно, что всякий свет бросает свою тень. Так и Сталин не только явился инициатором, а во многих случаях даже олицетворением глобальных по своему значению событий, но и бросил на них свою тень. Порой эта тень носила зловещий характер. И вот это чрезвычайно сложное и противоречивое сочетание света и тени в его деятельности составляло, возможно, наиболее сложную задачу при написании его политической биографии. И, вполне естественно, данное обстоятельство незримо, но неотступно преследовало меня на протяжении всей работы над вторым томом его политической биографии. Важно было выявить не чисто механическое сочетание положительных и отрицательных моментов в его деятельности и провести между ними нечто вроде разграничительной линии. Это был бы, хотя и не слишком уж простой, но, на мой взгляд, весьма поверхностный, а потому и малопродуктивный путь. Диалектика взаимосвязи обеих этих сторон государственной и политической деятельности Сталина не столь примитивна, чтобы ее можно было бы раскрыть путем простых сопоставлений и каких-то однозначных выводов. Мучительные размышления над всей совокупностью проблем, связанных с противоречивостью его личности как государственного и политического деятеля, привели к мысли о том, что в решающей степени плюсы и минусы (если вообще допустима столь упрощенная в данном случае терминология) Сталина как государственного и политического деятеля исторического масштаба коренятся прежде всего и главным образом в сложном и до крайности противоречивом характере самой эпохи, олицетворением которой он с полным на то основанием стал.
Читать дальше